Загремели колеса лафетов, орудия отползли от бортов, подставили глотки банникам, проглотили взрывчатку. Завизжали блоки, закрепили откатные тали.

– Холостыми…  – протяжно выдохнул адмирал,  – пли!

Гром салюта взорвал вековую тишину. Сразу поддержала «Виктория», за нею – «Консепсьон». Индейцы попадали на землю. Опомнившись, с дикими воплями бросились прочь. Возникла паника.

– Заряжай!  – довольный результатом, приказал капитан.

Индейцы из лодок прыгали в воду, спешили вплавь укрыться в городе. Женщины выбегали из домов, хватали в охапку ребятишек. Мужчины вооружались, торопились на площадь к дворцу правителя, возвышавшемуся рядом с пристанью. На маленьком пятачке щетинились копья, сверкали мечи. Раджа Масавы наблюдал с «Тринидада» за голыми воинами, смеялся над трусостью соплеменников.

– Бьюсь об заклад,  – заявил Альбо,  – после второго залпа берег опустеет.

– Здесь туземцев не меньше двух тысяч,  – оценил толпу Пигафетта.

– Правый борт, заряжай!  – велел Магеллан, желая показать всю боевую мощь эскадры.

Пушкари засуетились, закричали на помощников. Вахтенные передали приказ Барбосе. Серран подтянулся к флагману. Серые облачка шлейфом легли в кильватер.

– Готово, ваша милость!  – доложили с палубы.

– Сейчас они сделаются сговорчивыми,  – пообещал Фернандо.  – С обоих бортов – пли!

Каравелла вздрогнула, словно наткнулась на рифы, палуба окуталась дымом. Эхом ответили Барбоса с Серраном. Свита Коламбу рассеялась по кораблю, царек побледнел и сгорбился, будто получил плашмя мечом по макушке. Моряки орали: «Кастилия!», «Кастилия!», воинственно размахивали оружием.

– Вы проиграли,  – сказал Пигафетта штурману, когда ветер снес гарь в море,  – индейцы не разбежались.

На площади суетился народ, готовился к сражению с завоевателями.

– Достаточно шума,  – решил Фернандо, заметив, как последние жители покидают побережье.  – Слишком много пустой пальбы придаст им смелость. Гонсало,  – позвал альгвасила,  – рискнешь отправиться на берег?

– Да, ваша милость. Мы зажжем город и прогоним голозадых в джунгли!

– Я не собираюсь воевать,  – засмеялся командующий,  – мне нужен мир! Поплывешь с толмачом на переговоры.

– Как прикажете,  – разочаровался Эспиноса.  – Хотите послать нас вдвоем?

– Захвати Пигафетту, он понимает язык дикарей.

– Тогда лучше Коламбу,  – посоветовал офицер.

– Я велю ему приготовиться,  – согласился Магеллан.

Царек наотрез отказался выходить на берег, пока раджа острова Хумабон не заключит мира или не вступит в переговоры. Летописец тоже не выказал желания покинуть корабль, заявил, что хватит одного переводчика для беседы с властителем. Если Энрике пропадет, то он (Пигафетта) заменит раба. Эспиноса сел в лодку с малайцем, подозрительно поглядывая на него.

– Греби, Васко!  – скомандовал офицер старшему матросу, наглухо застегивая ремешки доспехов.  – На все воля Господа – не пропадем!

– Ежели дикари нападут на нас, мы перебьем с полсотни язычников!  – поклялся Леон, захвативший в дорогу оружие.

– Нельзя рисковать лодкой, вернетесь на «Тринидад»,  – осадил его Эспиноса.

– А как же вы?  – не понял итальянец.

– Пойду с рабом.

– Славно мы трахнули,  – чуть погодя похвастался Хинес – Голышей как ветром сдуло, все пожитки бросили. Бери, чего хочешь… Вон свиньи, куры, а это кто с черным хвостом?

– Петух,  – определил Сантандрес.

– Похож на дикую птицу,  – возразил Хинес.

– Смотри, голуби,  – обрадовался Сантандрес.

– Не загребай, Хуан,  – окликнул Васко,  – нас разворачивает к берегу.

– Давайте высадим офицера на окраине,  – предложил осторожный Эрнандес.

– После болезни ты стал трусливым,  – устыдил Леон.

– Силы не те. Поневоле испугаешься,  – промолвил матрос.

– Подплывем прямо к пристани,  – решил Васко.  – Правильно, сеньор альгвасил?

– Собака должна бояться укусить хозяина,  – сказал Эспиноса, заканчивая подготовку доспехов.  – Жаль, ноги открыты. Жарко кожаные штаны надевать, а на голое тело броню не напялишь!

– Чего молчишь, Энрике?  – спросил Васко переводчика.  – Разбежалось твое племя?

Раб молча поглядел на матроса. В руках у него серебрился крис.

– Почему не надел доспехи?  – пошутил португалец.  – Малы, али болтаются?

– У него нет лат,  – не понял приятеля Леон.

– Попроси у хозяина,  – смеялся Васко.

– Кираса не спасет от смерти,  – заметил малаец.

– А что спасет?  – заинтересовался Леон.

– Голова.

– Давно ли ты воровал перья на куртку?  – подивился ответу Гальего.  – Кто научил тебя думать?

– Хозяин и отец Антоний,  – нехотя произнес малаец.

Бросив якоря посреди прохода в порт, флотилия покачивалась на рейде. Вымпела ядовитыми змеями тянулись к хижинам; из портов, как из нор, выглядывали жерла орудий, готовые в любой момент выплюнуть огонь. У берега плавали перевернутые лодки, весла, циновки, деревянные щиты, бамбуковые копья с закаленными на огне черными остриями, стрелы, дротики.

Шлюпка подплыла к пристани, послы не спеша вышли на берег. Энрике воздел руки к небу, приветствовал индейцев. Воины притихли, пропустили незнакомцев в город. К площади вела широкая дорога с хижинами и складами по сторонам. Послы двинулись вверх к дому властителя. Туземцы следовали за гостями в нескольких шагах, сжимали в руках ножи, бамбуковые палки. Эспиноса спиной чувствовал опасность, но не оборачивался, сдерживал шаги, нарочито медленно переставлял напряженные ноги. Левая рука держала рукоять меча, правая – уперлась в бедро. Рядом шлепал босыми пятками Энрике в светлой распахнутой рубахе и коротких штанах.

Раджа Хумабон, тучный человек лет сорока, среднего роста, украшенный выжженными огнем шрамами, ожидал их на площади в окружении слуг и военачальников. Он был гол, как большинство подданных, только бедра прикрывал кусок хлопчатобумажной материи, да голову защищал от солнца вышитый шелком платок. В ушах царька болтались массивные золотые серьги, обильно усеянные драгоценными камнями, на шее переливалось цветами радуги ожерелье, сделанное грубо, с чудовищной роскошью, не позволительной даже богатым монархам Европы. Короткие жирные руки выше локтей стянуты браслетами в два пальца шириной, отделанными самоцветами.

– Мой господин,  – после приветствий начал Энрике,  – состоит на службе у величайшего из государей и владык мира дона Карлоса. Его зовут Фернандо Магеллан. Он плывет на Молукки, а сюда попал случайно, так как много слышал хорошего о тебе от властителя Масавы. Сеньор Магеллан хочет познакомиться с тобой, приобрести продовольствие в обмен на товары, имеющиеся на кораблях. Мой хозяин приплыл с миром. По нашему обычаю, в новых землях мы обязаны в знак дружбы стрелять из пушек в честь правителя страны, желать ему благополучного царствования и здоровья. Пусть твой народ возвратится в дома – мы не причиним зла.

– Я рад прибытию раджи Фернандо,  – кисло ответил Хумабон, разглядывая блестящие доспехи альгвасила.  – У нас существует правило взимать плату с приходящих в гавань лодок. Если вы собираетесь гостить на острове, то обязаны уплатить