Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 99
— Что-то из Боккерини — пьеса для виолончели — и трио Гайдна в нашей аранжировке. Миссис Харт будет исполнять свою партию на арфе. Садитесь рядом со мной.
— Пожалуй, так и придется поступить, — отозвался Стивен. — В салоне так тесно. Я надеюсь получить удовольствие от этого концерта. Нам еще не скоро доведется вновь слушать музыку.
— Чепуха, — ответил Джек Обри, не обращая внимания на его слова. — Предстоит прием у миссис Браун.
— К тому времени мы будем на пути к Мальте. В данный момент составляется надлежащий приказ.
— Судно совсем не готово к походу, — возразил Джек. — Вы, должно быть, ошибаетесь.
— Я узнал об этом от самого секретаря, — сказал Стивен, пожав плечами.
— Вот негодяй!.. — воскликнул Джек Обри.
— Тише! — цыкнули на него.
Первая скрипка кивнула, опустила смычок, и спустя мгновение все дружно начали играть, наполняя салон гармонией звуков, подготавливая слушателей к задумчивому пению виолончели.
* * *— В целом, — произнес Стивен, — Мальта — место, способное разочаровать. Но я, во всяком случае, нашел на берегу достаточное количество морского лука. И набрал полную корзину.
— Вы правы, — отозвался Джек Обри. — Хотя, видит бог, если бы не бедняга Пуллингс, я бы жаловаться не стал. Оснастили нас великолепно, только длинных весел не нашлось. Никто не мог быть более внимателен к нам, чем главный интендант. А угощали нас как императоров. Как вы думаете, одна из ваших морских луковиц может поставить человека на ноги? А то я чувствую себя совсем как выхолощенный кот. Сам не свой.
Стивен внимательно взглянул на него, пощупал пульс, изучил язык и задавая неприятные вопросы, осмотрел его.
— Это из-за раны? — спросил Джек, встревоженный серьезным видом доктора.
— Из-за раны, если угодно, — отозвался Стивен. — Но не той, что была получена вами на борту «Какафуэго».
Одна ваша знакомая дама была слишком щедра и повсюду расточала свои милости.
— О господи! — воскликнул Джек, с которым такая неприятность приключилась впервые.
— Не расстраивайтесь, — произнес Стивен, сочувственно глядя на Джека Обри. — Скоро мы поставим вас на ноги. Если примем меры своевременно, то больших проблем не будет. Вам следует воздержаться от плотских утех, пить лишь ячменный отвар и есть кашу — жидкую кашу, никакой говядины или баранины, никакого вина и крепких напитков. Если правда то, что Маршалл говорит о переходе на восток в это время года, наряду с нашим заходом в Палермо, вы, конечно же, снова сможете губить свое здоровье, перспективы, здравый смысл, внешность и счастье к тому времени, когда нам откроется мыс Мола.
Доктор вышел из каюты, как показалось Джеку, с бесчеловечным равнодушием и направился прямо вниз, где смешал порцию микстуры с порошком, запасы которого у него (как у всех других судовых врачей) постоянно были под рукой. Из-за грегале, дувшего порывами от мыса Деламара, «Софи» шла со значительным креном на подветренный борт.
— Наполовину больше, чем надо, — заметил Стивен, балансируя, как заправский моряк, и вылил излишек в пузырек на двадцать драхм. — Не беда. Лекарство пригодится еще и юному Бабингтону.
Заткнув пузырек пробкой, он поставил его на огороженную полку, сосчитал такие же пузырьки с наклеенными на них названиями и вернулся в каюту. Он прекрасно понимал, что Джек станет руководствоваться старинным морским правилом: чем больше, тем лучше — и отправится к праотцам, если за ним не следить внимательно. Он стоял и размышлял о том, как при такого рода отношениях переходит от одного к другому авторитет (скорее, потенциальный авторитет, поскольку они никогда не вступали в открытый конфликт), наблюдая, как Джек задыхается и блюет, выплевывая тошнотворное лекарство. С тех пор как Стивен Мэтьюрин разбогател, получив свою долю первых призовых денег, он постоянно закупал большое количество вонючей смолы, бобровой струи и других снадобий, с тем чтобы его лекарства были гораздо отвратительнее по вкусу, запаху и текстуре, чем у других флотских врачей. Так что самые отчаянные пациенты на собственной шкуре убедились, что их лечат.
— Капитана беспокоят раны, — объявил он во время обеда, — и завтра он не сможет принять приглашение на обед в кают-компании. Я велел ему оставаться в каюте и есть жидкую пищу.
— Он сильно пострадал? — почтительно спросил его мистер Далзил.
Мистер Далзил был одним из разочарований, которые доставила им Мальта: все члены экипажа надеялись, что Томас Пуллингс будет утвержден в должности лейтенанта, но адмирал прислал своего ставленника — кузена мистера Далзила, служившего в фирме «Аухтерботи и Соддс». Он подсластил пилюлю, пообещав «иметь мистера Пуллингса в виду и специально упомянуть о нем в Адмиралтействе», однако ничего не изменилось: Пуллингс оставался помощником штурмана. Его «не удостоили» звания — это было первым пятном на их победе. Мистер Далзил почувствовал это и был чрезвычайно сговорчив, хотя ему это было необязательно делать, поскольку Пуллингс был самым непритязательным существом на свете: робость покидала его только на палубе вражеского корабля.
— Да, — отвечал Стивен. — Сильно пострадал. У него рубленые, огнестрельные и колотые раны. Прозондировав его старую рану, я обнаружил в ней кусок металла — пулю, которую он получил во время сражения на Ниле.
— Достаточно, чтобы доставить неприятности любому, — отозвался мистер Далзил, который не по своей вине не участвовал ни в каких боях и от этого переживал.
— Прошу прощения за то, что вмешиваюсь, доктор, — произнес Маршалл, — но не могут ли раны открыться из-за волнений? А он наверняка станет волноваться, и еще как, если мы не окажемся в районе крейсерства, — ведь сезон проходит.
— Ясное дело, — согласился Стивен.
Конечно же, у Джека был повод для волнений, как и у остального экипажа: очень трудно было смириться с тем, что их послали на Мальту, хотя они имели право плавать в теплых богатых водах. Хуже было то, что ходили настойчивые слухи, что галеон, а может быть, отряд галеонов, по данным, полученным капитаном «Софи», возможно, именно сейчас продвигается вдоль испанского побережья, а они, как назло, находятся за пятьсот миль от этого места.
Морякам не терпелось вновь заняться крейсерством, которое, как им обещали, должно было продолжаться тридцать семь дней — тридцать семь дней, в течение которых можно было охотиться за добычей. Хотя у многих моряков в карманах побрякивало гораздо больше гиней, чем у них было шиллингов на берегу, среди команды не нашлось ни одного, кто страстно не желал бы разбогатеть. По общему мнению, на долю матроса второго класса должно было прийтись около полусотни фунтов, и даже те, кто был ранен, контужен, обожжен или покалечен в бою, считали это хорошей платой за работу, проделанную за одно утро. Это было гораздо интересней, чем получать жалкий шиллинг в день, ходя за плугом, стоя за ткацким станком или даже плавая на торговых судах, где прижимистые шкиперы, по слухам, предлагают восемь фунтов в месяц.
Успешные совместные действия, строгая дисциплина и высокая степень выучки (кроме Бешеного Вилли, судового придурка, и нескольких других недотеп, на которых махнули рукой, каждый матрос и юнга мог теперь убирать паруса, брать рифы, стоять на руле) превратили команду в единый кулак, способный нанести сокрушительный удар.
Это было очень кстати, поскольку их новый лейтенант был моряк никакой, и лишь опыт экипажа помешал ему совершить ряд грубых ошибок в то время, когда шлюп на всех парусах несся на вест, выдержав два жестоких шторма и переждав несколько томительных штилей. Бывало, что «Софи» проваливалась в лощины гигантской зыби, крутясь как волчок, и даже судовой кот лежал пластом, словно собака. Судно неслось изо всех сил не только потому, что весь ее экипаж рассчитывал на то, что им снова доведется в течение месяца крейсировать у неприятельского побережья, но еще и потому, что всем офицерам не терпелось услышать вести из Лондона, узнать из «Гэзетт» официальную реакцию на их подвиг — представление Джека Обри к чину капитана первого ранга и, возможно, продвижение по службе для остальных.
В этом походе все убедились в превосходных возможностях верфи на Мальте, а также выучке моряков, поскольку именно в здешних водах во время второго своего шторма затонул шестнадцатипушечный шлюп «Ютайл» — он повернулся лагом к волне, пытаясь лечь на фордевинд, милях менее чем в двадцати южнее их нынешнего места, перевернулся и пошел ко дну вместе со всей командой. Но в последний день погода смилостивилась над моряками «Софи», ниспослав им устойчивый ветер — трамонтану, — позволивший идти с глухо зарифленными марселями. Незадолго до полудня обнаружили плато Менорки, подняли позывные вскоре после обеда и обошли мыс Мола, прежде чем солнце совершило половину дневного пути по небосводу.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 99
