— Нагрянули…

4

По одежде трудно было даже предположить, кто они такие, эти люди в ярких халатах, в чалмах, в высоких папахах… Ясно только, что не бойцы Красной Армии. И посол сказал:

— Дай бог, чтобы из огня мы не попали в полымя…

Обширный холм меж тем сплошь покрылся всадниками, казалось, что они возникают из-под земли. Однако большая часть их вскоре скрылась по ту сторону холма, те же, что появились первыми, теперь рассматривали нас в бинокли. Вскоре оказалось, что мы окружены со всех сторон. За нашими спинами неожиданно раздался грозный окрик:

— Кто такие?

— Говори с ними сам, — тихо сказал мне посол, и я пошел навстречу всадникам.

Один из них, тучный, с отечным лицом, поросшим черной бородой, опускающейся на грудь, отделился от остальных. Вид у него был надменный и суровый.

Я подошел к нему вплотную и спокойно поздоровался:

— Эссалавмалейкум…

Видимо, незнакомцу не понравилось, что я не проявил особой учтивости — не приложил к груди руку, не поклонился. И, не ответив на приветствие, он повторил, но уже с явной угрозой в голосе:

— Кто такие?

Лохматые брови его сдвинулись в одну сплошную линию.

— А вы кто такие? — поинтересовался я.

— Хм! — усмехнулся бородач, и губы его искривила презрительная улыбка. — Ну, допустим, я — Бахадур-хан, слуга его величества правителя Бухары Саида Алим-хана. А ты?

В той же горделивой интонации, в какой представился мне бородач, я назвал себя:

— Капитан Равшан… Вместе с послом его величества эмира Амануллы-хана генералом Мухаммедом Вали-ханом мы едем в Бухару… — И добавил, выдержав для эффекта короткую паузу: — По приглашению эмира Саида Алим-хана.

Бахадур-хан выпучил глаза, долго и удивленно смотрел на меня, потом круто повернулся к стоявшему поблизости от нас всаднику и приказал:

— Доложи капитану, что из Кабула к его величеству эмиру прибыли гости. Живо! — И, ловко соскочив с коня, приложил обе ладони к груди, стал кланяться и расспрашивать о моем здоровье. А я подумал: «Какой же силой обладает власть! Человек, только что говоривший со мною угрожающе и высокомерно, теперь заискивающе улыбается и отвешивает поклоны…»

Я покинул бородача и вернулся к своим, чтобы доложить послу положение, а всадники, застывшие на холме, вдруг ринулись к нам. Каково же было мое удивление, когда в одном из них я узнал своего соотечественника — капитана Мухсина! Вместе мы учились в военной школе, одновременно закончили ее, а в начале прошлого года, когда покойный Хабибулла-хан по просьбе эмира Саида Алим-хана направил в Бухару группу афганских офицеров, в их число вошел и Мухсин. Уму не постижимая встреча! Да, в этих обстоятельствах, в этом позабытом богом месте такую встречу невозможно было бы назвать иначе — она была именно непостижимой!

И вот он стоял передо мною улыбаясь. Конечно, если бы не давнее и долгое знакомство, его трудно было бы узнать в этом ярком халате, в светло-серой чалме и желтых сапогах. Я никогда не видел Мухсина в подобном облачении.

Отдав честь послу, он бросился ко мне:

— Равшан!

Мы по-братски обнялись.

Капитан представил своим всадникам посла Мухаммеда Вали-хана, затем — меня и спросил:

— Как вы здесь оказались, господин генерал?

Посол невесело усмехнулся и без особой охоты сказал:

— Слишком длинная это история, чтобы разговаривать вот так, стоя. Если можно, распорядитесь, чтобы приготовили чай, а мы пока соберем свои вещи. Потом посидим, побеседуем не торопясь.

Капитан Мухсин тут же приказал приготовить завтрак и чай, а мы занялись своим имуществом, и тут я еще раз убедился, что майор Штюмер решил на всякий случай не дразнить быков и расстаться с нами «красиво»: все вещи — и оружие, и снаряжение, и наши кони — все было цело. Я-то более или менее представлял себе, как это объяснить, но спутники мои не могли скрыть удивления. Даже посол — и тот не ждал столь благополучной развязки зловещей встречи с бандой Штюмера. Но господи! Какое значение имело все это барахло для человека, решившегося на столь рискованное дело, как свержение существующего строя или хоть частичное его изменение?! А Штюмер, как я постепенно стал понимать, был именно таким человеком.

В годы первой мировой войны в Афганистан прибыла германская миссия. Это были военные разведчики. Возглавлял группу полковник Нидермайер. Этой миссии надлежало настроить Афганистан против Англии и ее союзников, усилить в стране свое влияние. И немцы активно взялись за дело. Они завоевали доверие и расположение Хабибуллы-хана, который, как говорил мой дядя, хотел нагреть руки на создавшейся ситуации: не скрывая своих контактов с немцами, он надеялся таким образом активизировать англичан, побольше содрать с них на свои личные прихоти, прикрываясь нуждами страны.

Однако затея эта вскоре потерпела крах. Союзники, а Великобритания в первую очередь, потребовали от эмира прекратить какие бы то ни было отношения с немцами, и он вынужден был подчиниться. Часть немцев покинула Афганистан, другая же, всячески маскируясь, перешла на нелегальное положение. Возможно, думал я, что и Штюмер был из тех немецких разведчиков, которые избрали жизнь в маске?..

Вскоре нас позвали завтракать. За чаем Мухаммед Вали-хан рассказал бухарцам о нашей встрече с полковником Юсиным. Посол не знал, что в последний момент этот Юсин оказался Штюмером. Мухаммед Вали-хан попытался обрисовать и выразительную внешность мнимого Юсина и его жестокое с нами обращение, и его костюм… Бухарцы внимательно слушали. Нет, им не приходилось встречать такого человека…

Бахадур-хан с негодованием поведал, что три бухарских города — Чарджоу, Термез и Новая Бухара — находятся в руках большевиков, а услышав, что именно через Бухару мы и намерены ехать в Москву, просто ушам своим не поверил.

— Народ бежит из Туркестана сломя голову, мечтает как угодно добраться до Кабула! А вы…

Он покачивал головой, ноздри его раздулись, он не находил слов, способных выразить недоумение и возмущение.

Но посол никак не откликнулся на предостережения Бахадура-хана, просто поглядел на него и тут же отвернулся. Видимо, счел ниже своего достоинства вступать в спор со столь ограниченным, грубым воякой. И разговор перешел на какие-то незначительные, ни к чему не обязывающие темы.

Вестей от Ахмеда все еще не было, а от этого зависела наша дальнейшая дорога. Мы уже направили в два конца всадников: одну группу — к Мазари-Шарифу, другую — к Термезу, но никто пока еще не вернулся, так что двигаться дальше было невозможно.

Бахадур-хан держал путь на Кушку. До Бухары дошли слухи о том, что из крепости Кушка вышел большой отряд Красной Армии