На погребении Клавдия Нерон, «как старший сын», выступил с речью перед тысячной толпой. «Похвальное слово отцу» составил опять же Сенека; он же заставил воспитанника тщательно отрепетировать речь. После неё граждане, вкусив поминального угощения на столах, выставленных на улицах Рима, расходились с радостным ощущением, что для них начинается новое счастливое время.

Эпилог

Время убивать

Сенека давно подозревал Агриппину в намерении избавиться от третьего супруга – ещё с тех пор как Клавдий усыновил её сына. Но слишком сильной была обида на допущенную когда-то несправедливость со стороны императора. Сколько лет Сенека вынужденно провёл на Корсике! И поэтому убедил себя, что сама судьба воздаёт Клавдию по заслугам, и не надо вмешиваться.

В день провозглашения Нерона императором философ уже не сомневался в необходимости собственного участия в политике. Он считал, что Фортуна возложила лично на него миссию по продолжению воспитания ученика. Пусть Нерон уже в ранге правителя Римской империи, но он всё равно нуждается в наставнике.

Сенека чувствовал на своих плечах огромную ответственность, ведь его воспитанник получил абсолютную власть – империум, стал живым олицетворением римского права, превратился в высшего судью. Деятельность всех магистратов теперь полностью зависела от его намерений, сенаторы могли только высказывать свои мнения, но ничего не решали. Новый режим очень напоминал последние годы правления Тиберия, конец царствования Калигулы и значительную часть принципата Клавдия. В империи устанавливалась тирания.

При сложившемся порядке вещей единственно правильным Сенека считал остаться при юном императоре и помочь ему привнести в государственное управление необходимую гармонию. Он обязан подсказать юнцу, что есть на свете добро и что – зло; что – храбрость и что – трусость; что благочестиво и что нечестиво; что прекрасно и что безобразно; что благоразумно и что безрассудно; что есть государство, что – государственный муж и что – власть над людьми…

Чтобы реализовать всё это, необходимо было достучаться до сознания Нерона, убедить его, что обладание властью требует только таких решений, которые приняты по здравом размышлении. И на первых порах старания Сенеки и Афрания Бурра приносили неплохие плоды. Обещания Нерона, данные армии, Сенату и римскому народу, выполнялись.

Заметно выросла роль Сената в государственном управлении. Императора лишили возможности беспрепятственно пользоваться казной. Провинции получили достаточную самостоятельность в принятии хозяйственных решений, коррумпированные вельможи, присылаемые из Рима, поубавили свои «аппетиты». По указу Нерона, подготовленному Сенекой, началась борьба с доносительством, что повысило значимость законов и решений судов, а также степень свободы выражения народного мнения. Любимые римлянами публичные зрелища ограничивались в убийствах гладиаторов. Эти и многие другие меры пошли на пользу Риму. Между собой римляне говорили, что империей управляет не Нерон, а его ближайший советник Сенека.

Сенека понимал, что в условиях абсолютной монархии необходима идея, объединяющая людей, так называемая симпатия. Общаясь с Нероном, он объяснял, что такой симпатией может быть милосердие. Не жалость, не сострадание, а именно милосердие, идущее от разума, направляемое справедливостью.

Но молодой император, отдав решение серьёзных вопросов на откуп своему советнику, только всё больше и больше погружался в пороки. Сенеке бы проявить мудрость, терпение, а лучше – вовсе отказаться от опасного соседства с троном. Но жажда власти, возможность управлять властью, не принадлежащей ему, удерживала его там до того момента, пока он понял необоснованность собственных надежд. Увы, было поздно, как и признаваться в том, что на первоначальном этапе правления Нерона он проявлял излишнюю снисходительность к юноше.

Помимо Сенеки желающих делить власть императора оказалось немало. Рядом были мать и её секретарь Паллант, командующий преторианцами Афраний Бурр… Первое время они действовали сообща с Сенекой, не конфликтовали, но пути их резко разошлись, как только каждый разглядел слабости Нерона, восприняв их по-своему в целях близости к престолу. Коалиция «друзей императора» распалась через пять лет, все они превратились в лютых врагов.

* * *

Император Нерон по молодости лет неохотно постигал науку управления империей. Он часто бродил по ночным римским улицам вместе с такими же молодыми людьми, устраивал попойки, драки с редкими прохожими. Крушить закрытые на ночь лавки, сеять разруху и опустошение было для него привычным и любимым делом.

Ещё ему нравилось музицировать и петь на публике. Нерон посещал симпосии поэтов, в ожидании восторженных оценок читал собственные стихи, «как делал божественный Август». Участвовал в философских диспутах и обсуждениях спектаклей с любимыми актёрами, посещал цирк и театр. Народ с восторгом наблюдал за императором – участником конных состязаний или исполнителем песен непристойного содержания и танцев. И пока Нерон с увлечением развлекался, Сенека и Афроний Бурр с усердием обеспечивали жизнедеятельность огромного, сложнейшего административного аппарата. Но и о личной выгоде тоже не забывали…

Неопытный семнадцатилетний император пока ещё прислушивался к тому, что говорила мать. Не всегда, но принимал её предложения – наперекор советам Сенеки, и не запрещал матери от его имени решать государственные вопросы, доверял принимать посольства, когда сам оказывался «занят».

Сенека возмущался, когда император приглашал Агриппину на заседания Совета. И хотя Агриппина находилась за ширмой и без права голоса, этого было достаточно, чтобы она чувствовала себя сильной во власти, независимой в поступках и делах.

По этой же причине она выпросила у Нерона разрешение чеканить монеты с собственным силуэтом: вначале позади сына-императора, затем с профилем, обращённым к его изображению и занимающим доминирующее положение на монете. В конечном итоге Агриппина утвердилась в собственном мнении, что она сама способна править империей – если не вместо сына, то вместе с ним. В истории Рима нередко случалось, когда над мужчинами, обладавшими властью, властвовали женщины.

Первым дух раздора внёс Сенека, не пожелавший делить с Агриппиной место под солнцем. Нерон взрослел, и наставник ненавязчиво внушал ему, чтобы он отстранился от назойливого влияния матери, тем более что её опека становилась нестерпимой. Первый удар, сильный и неприятный, пришёлся по самолюбию Агриппины, когда она узнала о незаконной связи сына с рабыней.

Юная бронзовотелая красавица Акте прибыла в Рим с партией рабов из Малой Азии; её купил как служанку управляющий домом Октавии, супруги Нерона. Когда Агриппина узнала, что сын увлёкся рабыней, было поздно. Шпионы донесли, что ради того, чтобы жениться на Акте, сын готов развестись с Октавией. В «заговоре»