* * *

Прошла зима, наступили тёплые весенние дни. Снег повсюду сошёл, почти не оставив следа. Лишь мелкие досыхающие лужицы напоминали о не так давно лежавших на земле сугробах. Оживала и расцветала природа, наполняя воздух благоуханием и свежестью. Огромные, с сильными ветвистыми кронами деревья, освободившись от снежного покрова, в полную силу засверкали зеленью, блеснув тягучей золотистой ароматной смолой на посветлевшей шероховатой коре. Вся округа удивительно преображалась, радуя глаз сочными цветами. Посеревшие зимой горные склоны сменили свои хмурые краски на праздничные бледно-розовые тона.

Старая крепость ожила. Скинув неудобные тёплые одежды, люди вели себя значительно бодрее, обретая былую уверенность и подвижность. Стали громче их голоса, всё чаще звучали шутки и смех. Крепостные ворота целыми днями были настежь отворены, пропуская во двор запахи и виды долины. Повсюду рабы наводили порядок, выметая и выскребая мусор, очищая строения и двор от накопившегося хлама, и с удовольствием выбирались наружу. Воины, разминая ослабшие тела, с наслаждением тренировались в ближнем лесу, набираясь сил, восстанавливая боевые навыки. В ущельях вновь были выставлены дозоры.

Новизна ощущений и чувств постепенно вытесняла сомнения и тревоги, возникшие по приходу сюда и засевшие в глубинах людских душ, наполняя их надеждой на спокойное пребывание в этих местах.

* * *

В один из дней, не увидев Дантала в крепости, Ортия вышла за ворота. Спускаясь по дороге вниз, она заметила его сидящим чуть поодаль от родительских могил. Она дошла до леса, где, как обычно, находились воины, и украдкой, скрываясь за деревьями, приблизилась к нему, не выдавая пока своего присутствия. Дантал был всецело поглощён раздумьями. Девушка долго стояла и наблюдала за ним. Наконец, набравшись духа и выйдя из схрона, она подошла к нему. Он спокойно посмотрел на неё и поднялся, молча уступив своё место. Ортия присела, не сводя с него глаз. Сегодня он был каким-то другим. Во всём его облике сквозила холодная решительность. Девушка сразу уловила в нём перемену и вдруг поняла, что это отнюдь не связано с ней. Дантал явно в чём-то определился, что-то прояснил для себя и сделал выбор, и Ортия почувствовала всей душой, что всё это не касалось ни её, ни их отношений. То, как он смотрел сквозь неё, говорило само за себя. Дантал не видел её. Его глаза были наполнены далью. Они горели, словно два огонька, подрагивая то чёрным блеском, то пурпурным пламенем. Не выдержав его взора, она бессильно опустила голову. Он находился рядом, но с ней уже не был.

В эту ночь Ортия не могла уснуть. Что-то сильно тревожило её, ноющей болью отдавалось в груди, сбивая дыхание, учащая порывами сердцебиение. Она вставала с лежанки, подолгу ходила из угла в угол, не находя себе места, освежала холодной водой лицо, но ничто не помогало. Ей как никогда было плохо. Так и не сумев успокоиться, она вышла на двор.

Стояла глубокая ночь. Чистое звёздное небо низко нависало над крепостью, тускло освещая открытый квадрат двора. Лёгкий свежий ветерок тихим уютным шорохом пробегал по закоулкам строений, игриво закручивая мелкие соринки. Справа под навесом, ближе к воротам, горел костёр дозорных. Прислонившись спиной к холодной каменной стене, она недолго постояла, вдыхая прохладу и вслушиваясь в окружающую тишь. Ей стало легче, и она вскоре вернулась к себе.

* * *

Дантал, услышав скрип чьей-то двери, замер. В это время все уже давно спали, и он был удивлён этими звуками. Выждав пока вновь воцарится тишина, он, осторожно ступая, вышел из помещения. Пройдя к дальней части навеса с левой стороны двора, где в загоне находились лошади тех воинов, кто должен был отбыть на рассвете на смену дальним дозорам, и куда накануне он сам привёл несколько скакунов, он остановился и опустил на землю тяжёлые вьюки. Затем, пройдя обратно вдоль загородки до бокового строения, где располагались воины, а перед ним, под этим же навесом, за пологом, размещались рабы, он без труда нашёл спящего пленника. Потормошив его рукой и дождавшись пробуждения, он поманил его за собой. Чужак быстро поднялся и последовал за ним, на ходу протирая глаза, не понимая, чего от него хотят. Вместе с ним Дантал вернулся в своё помещение, показал рукой на мешки, поднял два из них и двинулся к двери. Пленник подхватил остальные.

Только когда Дантал подошёл к загону и кивнул на его коня, чужак понял, что тот куда-то срочно направляется и забирает его с собой. Ещё не веря в происходящее, в то, что он имеет возможность покинуть эту крепость, он всё же ощутил радость и стал быстро нагружать мешки на двух сменных лошадей, тщательно проверяя крепления.

Было уже далеко за полночь, когда они подошли к воротам. Охрана, увидев Дантала, беспрекословно выпустила их. Спустившись к лесу и запрыгнув на скакунов, они направились к перевалу. У входа в главное ущелье немало удивлённые дозорные долго смотрели им вслед, освещая факелами крутой спуск, уводящий в глубокое межгорье. Очень скоро те растворились и исчезли во мраке, и даже гулкое эхо от стука копыт, разлетевшись средь скал, мгновенно растаяло.

* * *

Наступило утро. Два десятка воинов выступили на смену дозорным отрядам.

– Куда, по-твоему, они направились? – спрашивал Прет у Форкиса, стоя с ним посреди двора.

– Если Дантал до сих пор не тронул пленного, то не для расправы увёл его с собой. К тому же он всё предусмотрел для обоих и хорошо подготовился, коль снарядил по две лошади. Думаю, он ушёл на восток, в земли своих сородичей по матери. Чужака захватил, дабы быть с ним в равных условиях, без преимуществ перед Ортией, оставив выбор за ней. – Форкис был мрачен и произносил каждое слово больше для себя, нежели отвечал Прету. – Вновь он поступил по-своему. Как же я-то не догадался о его намерениях и не заметил его приготовлений в дорогу? Ведь я в эти дни видел в нём какую-то решимость, но не мог даже предположить, насколько серьёзны его планы. Выходит, всё это время он ждал удобного случая, чтобы уйти от нас, не мешать нам, прекратить враз все мытарства пленённого и свои страдания, начав новую жизнь.

– Нужно что-то делать. Следует срочно догнать его и вернуть обратно, – предложил встревоженный Прет.

– Я сам пойду за ним, но не уверен, что он вернётся, – ударив плёткой по ноге, с досадой произнёс Форкис. – Надо спешить.

– Сколько человек тебе нужно? – спросил Прет.

– Возьму своих