— Если так, то я могу вас понять, — сказала Хелена подавленно. — Матушка поступила жестоко. Этому нет оправдания. Но я не такая, как она. Все последние годы я надеялась получить от вас весточку. Или есть и другая причина, по которой вы тогда исчезли?

Взгляд Хелены был таким пронзительным, что Фанни испугалась. Ей снова показалось, что та видит ее насквозь, как тогда, в саду в поместье Батори, во время рассказа о помолвке. Дрожащим голосом девушка спросила:

— Что вы имеете в виду?

Взгляд Хелены потяжелел.

— Это только вы можете мне сказать.

Фанни почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки.

— Нет никакой другой причины, — пролепетала она.

Хелена помешала ложечкой в чашке.

— Хорошо, — сказала она после паузы. — Просто не хочу, чтобы между нами оставались недомолвки.

«Я тоже не хочу, — подумала Фанни, — но ничего не поделаешь».

— Я была бы рада возобновить нашу дружбу. Может, мы сблизимся даже сильнее прежнего, — услышала она голос Хелены. — Что вы об этом скажете?

Фанни вспомнилось, что барышня никогда не злоупотребляла своим положением, даже наоборот: всегда с вниманием относилась к мыслям, чувствам и заботам своей камеристки.

— Я тоже была бы рада, — ответила она тихо. Так и было, вот только Фанни очень боялась, что в один прекрасный день ее тайна разрушит их дружбу.

Но Хелена, казалось, не заметила ее сомнений.

— Как прекрасно! — воскликнула она и с облегчением рассмеялась. — Раз мы подруги, давай перейдем на «ты». И называй меня теперь Нелли, как все мои Друзья.

Гостья улыбнулась:

— Ая для тебя снова Фанни!

Они чокнулись чаем за возобновление дружбы, и Хелена рассказала, что не стала нанимать другую камеристку.

— Ты знаешь, что мне не особенно нравится прихорашиваться. Я сама могу одеться и причесаться, а если мы с Максом куда-то приглашены, я вызываю парикмахершу из Бургтеатра[45], и она помогает мне с прической. Но в ближайшие месяцы и этого не понадобится: врач прописал мне полный покой до самого рождения малыша. — Она положила руку на живот и с грустью сообщила: — Вскоре после рождения Эммы я снова забеременела, но потеряла ребенка. Это случилось в поместье. Как ты знаешь, оно расположено на отшибе, и в округе не сыскалось врача, который оказал бы мне помощь.

Фанни была поражена.

— Сочувствую. Ты, наверное, очень страдала.

Хелена мужественно улыбнулась.

— Именно поэтому Макс настоял на том, чтобы нынешнее лето я провела в городе. Но я и сама не против. — Она помедлила и добавила: — Не могу перестать думать о том, выжил бы малыш, будь я в то время в Вене или хотя бы в Будапеште, где есть хорошие врачи и больницы.

— В этот раз все наверняка будет в порядке, — постаралась Фанни ободрить подругу. — Перестань думать о прошлом, его все равно не изменить.

— Ах, милая, ты совершенно права! — кивнула Хелена с благодарностью. — Я снова надеюсь на мальчика, и Макс тоже. Мужчина всегда мечтает о наследнике, даже если полагает, что будет любить дочь не меньше сына. — Она задумчиво помешала ложкой в чашке. — У нас очень счастливый брак. Правда, иногда мне хочется, чтобы Макс проводил больше времени с Эммой и со мной, но у него скоро выпускной экзамен в военной школе. После этого он самое малое на два года будет приписан к генеральному штабу какого-нибудь полка. Муж может оказаться в Болгарии, Италии или где-нибудь на русской границе, и я буду видеть его только в отпуске, — Хелена гоняла по тарелке ореховое печенье. — Я попросила дядю использовать связи, чтобы Макса распределили в венский полк. Но неизвестно, удастся ли это сделать. — Она посмотрела в окно, по которому стекали дождевые капли. Свинцовое небо пронзали молнии. В отдалении слышались раскаты грома. — Ну да хватит жаловаться! — Хелена с улыбкой взглянула на Фанни: — Расскажи мне о себе. Ты нашла какую-нибудь информацию о матери?

Девушка покачала головой:

— К сожалению, нет. Три года назад приют закрылся, и я оставила надежду.

Во взгляде Хелены появилось сочувствие.

— Быть может, об этом и вправду стоит забыть. Или просто уповать на Бога.

— Что примерно одно и то же. — Фанни поставила чашку на стол: — Мне пора. — Она взяла корзинку и коробку с платьем и встала. — В такую непогоду не хочется идти пешком. Тут поблизости есть стоянка экипажей?

Прежде чем Хелена успела ответить, хлопнула входная дверь и раздался голос:

— Нелли! Ты дома?

— Это Макс! — удивленно воскликнула Хелена.

Дверь в салон распахнулась, и вошел Макс. Хелена поспешила ему навстречу и обняла.

— Я ждала тебя только к вечеру. Почему ты так рано?

— Лекцию по военной географии отменили. Профессор заболел, что неудивительно при такой погоде. — Он нагнулся и поцеловал жену в губы. — Как у вас дела? — Макс положил руку на слегка округлый живот Хелены.

— Прекрасно! — просияла та. — Поздоровайся с Фанни. Она принесла платье для Эммы, и мы возобновили нашу дружбу. Я рассказала Максу, что нашла тебя, — обратилась она к девушке.

Фанни замерла у дивана, прижав коробку с платьем к груди, будто щит. За прошедшие три года она все реже вспоминала Макса. Но теперь, когда он стоял передней, чувства вспыхнули с новой силой. Он прекрасно смотрелся в сшитой на заказ форме и с мокрыми от дождя черными волосами, и она вспомнила, как его губы и руки нежно и страстно касались ее тела.

— Бог в помощь, господин Кальман, — сказала Фанни сухо, чувствуя на себе взгляд Хелены и надеясь ничем себя не выдать.

Макс легко поклонился.

— Рад видеть, барышня Шиндлер. Как ваши дела?

— Превосходно, спасибо.

Хелена смотрела то на Фанни, то на Макса.

— Боже ты мой, вы ведете себя как чужие! Фанни, сядь обратно, а ты, Макс, присоединяйся к нам, и мы еще немного поболтаем.

Фанни покачала головой:

— Мне правда пора.

— Какая ты скучная! Ну ладно, в другой раз. Макс, возьми, пожалуйста, автомобиль и отвези нашу гостью назад в магазин.

— Это в самом деле не… — начала Фанни.

— Никаких возражений, — перебила ее Хелена и повернулась к мужу: — Ты же можешь ее отвезти, дорогой?

Выражение лица Макса не изменилось.

— Конечно, Нелли, раз ты хочешь.

«И почему я только согласилась?» — думала Фанни. Расположившись на переднем сиденье, она через лобовое стекло смотрела, как Макс под проливным дождем, согнувшись, заводит двигатель. Наконец тот ожил, и с барабанной дробью дождя по кузову смешалось