Когда к дому Лейбы под свист хлыстов и конское ржание подъехали экипажи, то первым вышел встречать гостей Исаак. Внешность у Лейбы была колоритная и, можно сказать, типичная для его нации. На голове у него красовалась еврейская кипа, курчавые волосы с проседью он завивал в две длинные косички, и даже в летнюю жару он носил плотный тёмного цвета сюртук. Лейба особо не распространялся об этом, но своей иудейской веры он по-прежнему придерживался, хотя формально и числился крещённым и перешедшим в православие.

Лейба поприветствовал всех и повёл показывать гостям, где они расположатся.

Никичу и Марку выделили одну гостевую комнату на двоих, а Алексею и Чудинову-старшему по отдельной, в которые они тут же и заселились.

***

– Что приготовить на ужин? – спросил гостей Лейба.

– Дорогой Исаак, пусть Сара приготовит на вечер фаршированную рыбу по своему восхитительному рецепту с желе и бульоном! – попросил Лейбу Чудинов-старший. – По-моему, никто так хорошо не готовит рыбу, как твоя супруга!

– Я закупил утром свежую.

– Какую?

– Есть лещ, щука и три большущих нельмы, которые ещё утром плавали в реке, их только что привезли…

– Ну, конечно, нельму! – воскликнул Чудинов-старший и посмотрел на Сурикова. – А ты какую выбираешь, Алексей?

Суриков кивнул головой, соглашаясь с пожеланием будущего тестя.

– Ну, нельма, так нельма! – ответил Лейба и пошёл на кухню отдавать распоряжение супруге и прислуге.

А Пётр Ефимович и Алексей Суриков поднялись в свои гостевые комнаты, чтобы передохнуть с дороги и немного там вздремнуть.

***

Чудинов-старший на пару часиков закимарил. Ему приснился Семипалатинск, пусть по сравнению с Омском и достаточно неказистый городишко, не имевший архитектурных изысков и зелени, но всё-таки свой, родной, уже привычный, и, конечно же, опять перед его мысленным взором прошли все домочадцы.

Шум во дворе разбудил Петра Ефимовича. Он закряхтел, встал и подошёл к окну. Во дворе произошла небольшая трагедия – там разыгрались младшие дети Лейбы, и, кажется, Данька, убегая от одной из сестёр, споткнулся об угол лавочки и неудачно упал. Он лежал на животе и вовсю верещал, размазывая слёзы по щекам, а сестрёнки, как могли, его старались успокоить. Из дома выбежал Исаак и подбежал к Даньке, подхватил его на руки и занёс тут же в дом.

Чудинов-старший накинул жилетку, посмотрел на часы и, пройдя по коридору, постучал в дверь Алексею.

Суриков не спал, а просматривал какие-то записи в блокноте.

– Занят? – спросил его Пётр Ефимович.

– Да не-ет, ничего такого, знакомился с отчётами Лейбы и кое-что сверял,– Суриков убрал бумаги и блокнот. – Потом всё пересчитаю, не к спеху!

– Шары погоняем? – спросил Чудинов-старший.

– А почему бы и не погонять?!

Суриков соскочил с кровати и стал одеваться.

Бильярдная располагалась в конце коридора – сейчас она была открыта Лейбой-старшим специально для гостей. Пётр Ефимович включил свет и прошёл первым к бильярдному столу. Он был максимальных размеров и предназначался для профессионалов.

– В какой бильярд сыграем? В русский, в пул или в страйк? – спросил Сурикова Пётр Ефимович.

– Предпочитаю в русский…

Договорившись, что игра будет идти на деньги, хоть и небольшие, Алексей выстроил шары и предоставил бить первым Чудинову. В отличие от карт, тот любил играть в бильярд, и надо сказать, что играл он вполне прилично.

Пётр Ефимович выбрал себе кий, намазал его мелом и встал в позицию, прищурив один глаз. Он решил вначале попробовать загнать боковой шар от борта в правую центральную лузу. Озвучив своё намерение, Чудинов-старший ударил.

Удар оказался отменным. Намеченный шар пулей влетел в лузу. Суриков его вынул из сетки и поставил в нишу.

– Теперь крайний у левого борта в угол слева. Постараюсь небольшим накатом. Тут тонко надо сыграть… – озвучил своё намерение Чудинов.

Второй удар также оказался отменным. Шар влетел в лузу и затрепетал в сетке.

Суриков восхищённо заметил:

– Пётр Ефимович, вы ещё лучше стали играть! С вами нельзя играть на деньги! Оставите без портков!

– Не боись, зятёк, ставки небольшие. Много мне не проиграешь.

– Может, по центру и в угол справа? – подсказал будущему тестю Суриков.

– Пожалуй, ты прав! – согласился с Алексеем Чудинов-старший.

Третий шар влетел в лузу. Чудинов обошёл стол по кругу, пока не наметил следующую цель.

– Справа по борту второй. Бью в противоположную по центру лузу.

И вновь точное попадание!

Чудинов-старший, удовлетворённый удачной игрой, стал про себя напевать какую-то арию из любимой им оперетты «Весёлая вдова» Франца Легара, пару раз обошёл стол, присматриваясь к шарам, затем выпрямился и внезапно спросил:

– Алексей, как тебе наш попутчик, Николай Соколовский?

Суриков не ожидал этого вопроса, но всё же ответил:

– Франт!

– В каком смысле? – у Чудинова-старшего поднялась правая бровь и он, отложив кий и опёршись на край бильярдного стола, вопросительно взглянул на будущего зятя.

– Я имел в виду в хорошем смысле этого слова. Он, конечно же, красавчик, Пётр Ефимович, и при этом не какой-то слюнтяй! Мне он, в общем-то, понравился!

– Мне тоже он по нраву пришёлся!

– Не глупый, сдержанный, с хорошими манерами! Правильно воспитан. Причём воспитанность в нём какая-то врождённая! Но… не знаю, говорить это вам или нет…

– Не тяни за хвост! Выкладывай! Что ещё?

– Он интересовался одной из ваших дочек…

– Катериной?

– Да!

– Ну и что?

– Мне кажется, ваша Катерина ему понравилась…

– Мне тоже это показалось. Я сейчас буду с тобой, Алексей, совершенно откровенным… Я к нему присматриваюсь, и присматриваюсь не просто так. И вот что я скажу… Он настоящий военный. Семья у него, я чувствую, хорошая. Ну и для моей Катеньки партии лучше не придумать! Конечно, если только им немного подождать. Однако мне одно не понравилось…

– Его «старый товарищ», который в юбке?

– Вот именно! Этот «товарищ»! О-он! Или вернее – она! Между ними явно что-то присутствует. Хотя эта дамочка и заявляет, что она только супруга друга Николая Георгиевича… Но ведь она уже сейчас и не супруга вовсе, а вдова. И находясь с ней рядом всего каких-то несколько минут, мне не составило труда заметить, как она на Николая Георгиевича реагировала, и какой при этом у неё был взгляд и выражение лица! Глаза её выдавали! Ну, тут всё яснее ясного, в общем…

– Вы правы!

– Вот-вот! И я о том же, Алексей!

***

Стол в честь Сурикова и Чудинова-старшего накрыли в большой гостиной,