плыли выбрались на сушу, раздалось громкое ворчание и на берег вывалился абсолютно голый седой старик с копной давно не мытых волос. Как его здесь называют. То ли знахарь, то ли шаман, которому приписывают многочисленные умения. Общение с духами, вызывание дождя, лечение разного рода болезней, предсказывать будущее и прочую лабуду. В правой руке у него была деревянная колотушка, с которой свисали три или четыре круглых шарика, эдакий средневековый маракас. В левой, тростник перетянутый лианой и символизирующий то ли большую кисть для побелки забора, то ли небольшое опахало. И начал пританцовывать, нелепо выбрасывая ноги в разные стороны. Хотя пританцовывать, наверное, слишком сильно сказано. Его тело корчилось и извивалось, напоминая чем-то стиль Линди-хоп в мужском исполнении. Честно говоря, он мне и в женском не очень нравился. А тут, я, наверное, округлил глаза, и было отчего. Вся окружавшая нас толпа принялась что-то выкрикивать и выплясывать, точно так же задирая ноги. Флешмоб по-африкански?

Возможно, в моём взгляде появилось что-то угрожающее, потому как этот недоделанный шоумен внезапно взвизгнул и побежал по берегу в сторону джунглей. Толпа замерла, но едва наступила тишина, вождь последние несколько секунд наблюдавший за этим безумным танцем, перевёл взгляд на Лазареву.

— Почему я должен тебе верить? Я не вижу ничего в нём странного кроме шкур неизвестных животных, которые он на себя одел. Или он сам тебе это сказал.

Старушка хихикнула, напомнив мне истеричный смех оранжевой принцессы.

— Он утверждает, что я ошибаюсь.

На лице негра появилось удивлённое выражение.

— Зачем он это делает?

— Он хочет вернуться на землю наших отцов.

— Но, — и тут вождь выдал фразу, в которой не было ни одного знакомого слова, после чего добавил ещё что-то, но так тихо что я расслышал только: Идоуу.

Понятное дело, обсуждают дочь какого-то Думиса. Вполне возможно, что эта дамочка вместе со своим папашей принадлежат к высшей касте колонии. И возможно решают, достоин ли я сразу таких привилегий в общине. С одной стороны, самое время развернуться и покинуть этот первобытнообщинный строй, а с другой, может быть удастся договориться, и я останусь со своими баранами. Увы, начал реально сомневаться, что в Африке проживает более-менее адекватное племя.

Но тут вождь решил обратить на меня внимание. Он развернулся всем корпусом и спросил:

— Кто ты?

На самом деле в языке батутси не было такого выражения, как и многих других. Имелось короткое: «Кто?» Разговаривая на эту тему и с Джиной, и с Нией я это точно определил, но в свой разговорник для скорейшей усвояемости записал это слово так, чтобы мне было понятно.

— Человек.

Вождь раздумывал над вторым вопросом гораздо дольше, чем покойный Свази.

— Откуда пришёл?

Я едва не расхохотался. С трудом удержав на лице серьёзное выражение, сжал кулак на правой руке, оттопырил большой палец и указал себе за спину.

— Оттуда.

Прошло ещё минут пять, в течение которых глава сверлил меня взглядом и при этом жевал нижнюю губу. После чего задал очередной глупый вопрос:

— Куда идёшь?

Я ткнул указательным пальцем вперёд.

— Туда.

Ну а если серьёзно, что я должен был ответить? Иду с северо-востока на берег Атлантического океана? Сомневаюсь, что в племени есть кто-то, который знает, что такое север и уж тем более они не поймут, какую хрень я называю океаном. Старушка ему и так сообщила, мол, двигаюсь на землю предков. Вот только стоял я в данный момент спиной к югу и, указывая своё дальнейшее направление, ткнул пальцем в зелёную воду. И понимай, как хочешь. То ли собираюсь пересечь это болото насквозь и отправится дальше, но тогда это будет противоречить моему настоящему направлению, которое озвучила Лазарева, то ли мне надоела суета африканских джунглей, и я считаю, что достиг конечной точки своего путешествия и собираюсь осесть здесь навсегда.

Мельком успел заметить радостное выражение на лице Нии, задумчивые и полные надежд глаза Таонги и Акоко. Лазарева, оглянувшись на меня, воздела руки к небу, вероятно собираясь произнести молитву своим Богам, и догадался, не страдая аналитическим умом, вождь общины примет мой ответ именно таким. Остаться, жениться и завести кучу детишек.

Но вождь не может быть полноценным главой общины, если не попытается урвать себе кусок от жирного пирога.

— Я знал твой ответ, — проговорил он, сделав самодовольную гримасу, — я давно знал твой ответ.

И дальше он просто реально понёс ахинею. Начал рассказывать какой он умный и какой храбрый и какой добрый. И как ему тяжело думать за всё племя и приходится постоянно ходить к гесу великого воина У-ю в пещеру и долго беседовать по этому поводу.

Гес великого воина. И что это или кто это? Попытался выяснить.

Вождь нахмурил брови и с минуту молча разглядывал меня. То ли обиделся за то, что я его перебил, то ли думал, как объяснить. Вероятно всё же второе, потому как он сложил губы трубочкой, поднял лицо к небу и выпустил воздух из своих лёгких. Примерно так, как это сделал хозяин погрузчика в тот день, когда я прилетел в ЦАР. И как это понимать? Вождь решил стрельнуть у меня сигаретку? Или великий воин У-ю много курит? Или он жалуется, что в пещере топор можно вешать? Или они на пару с великим воином забавляются травкой?

А кто бы знал, как тяжело ему это даётся.

Честно говоря, изначально решил, что имею дело с тронутым. Ну так, не совсем шизоид, но всё к тому идёт и только послушав его минут двадцать понял в чём дело. Негру и в голову не могло прийти, что он всё это рассказывает не своему современнику, а местная братия в этот бред верит безоговорочно. Ну а как по-другому держать в своей узде такую толпу?

Вот только для чего он мне про свою силу и ловкость рассказывал? Или вождю тут принято верить на слово или меня таким образом пытался запугать?

Но внезапно оборвав себя на полуслове, вождь упёрся в меня взглядом, выкатил глаза на переносицу и спросил:

— Скажи, где твоё племя?

Явно какой-то подвох в вопросе, вот только какой? Я пожал плечами и просто ответил:

— Со мной нет племени.

Вождь жадно потёр ладони, и на его лице появилась торжествующая улыбка.

— В таком случае ты не можешь занять в общине главный ранг наравне со мной. Ведь ты позволил врагам убить твоё племя. Ты пришёл ко мне просить