Желая подышать свежим воздухом, я стала искать выход и неожиданно увидела еще одного друга – иллюстратора «Горского флинга» Марка Огилви-Гранта. Он махнул в сторону танцпола, где лихо отплясывала вся наша компания.

Я отвернулась, сделав вид, что не заметила Марка. Мне не хотелось встретить его понимающий, полный сочувствия взгляд. Он единственный знал о том, что в прошлом месяце я сунула голову в духовку, желая уйти из мира, в котором так несчастна. Мне не хватило мужества поделиться этим даже с Ивлином.

Глаза защипало от слез, я осушила бокал и тут же потянулась за следующим – с ослепительной улыбкой, которую совершенствую с самого рождения.

– Милая Нэнси! – произнес хриплый мужской голос за моей спиной. – Потанцуй со мной, восхитительное создание.

Изобразив радость, я бросилась в распростертые объятия невыносимо скучного красавчика Хью Смайли. Очаровательный и богатый – чего еще нужно женщине от мужчины? Я чуть не согласилась, когда он сделал мне предложение. Но я никогда не смогла бы выйти ни за кого, кроме Хэмиша. Перед глазами стояла такая картинка: я пишу новый роман, а он развлекает нашу разрастающуюся семью рассказами об охоте.

– Ладно. Но только потому, что ты выглядишь ослепительно в новом смокинге.

Я залпом выпила шампанское и подала руку Хью.

– Ты чертовски гламурна.

Хью поцеловал мои пальцы и положил их на свое плечо – более мускулистое, чем я запомнила со времен его гвардейского прошлого. Мы завертелись в чарльстоне – этому танцу нас научила Адель Астер [7] на одной из светских вечеринок.

– Гламур – это всего лишь иллюзия, дорогой, – возразила я. – Разве ты не читаешь газеты?

Хью рассмеялся, хотя по его лицу пробежала тень растерянности, – остроумная болтовня всегда тормозила неповоротливые шестеренки в его голове.

– Ты хочешь сказать, что просыпаться с головной болью и волдырями на ногах – не шикарно?

– Гораздо веселее играть в бридж до тех пор, пока не свалимся под стол, будучи мертвецки пьяными, или носиться по Пикадилли, вырядившись в королевские костюмы…

– Или продувать в карты наши состояния, – улыбнулся Хью, сверкнув безупречными зубами.

Я расхохоталась: у меня не было состояния, а Хью хватало ума, чтобы не проиграть свое. Бедняга так старался доказать всем, что он не тупица. Большой светловолосый дурень, у которого денег куры не клюют. Если бы я вышла за него замуж, то могла бы блистать в свете, одеваться по последней моде, разъезжать в шикарных автомобилях и каждый вечер ужинать в «Ритце» [8]. Но мне важно, чтобы мой разум трепетал от восторга перед чьим-то интеллектом, а не перед туго набитым кошельком.

– Могу ли я разбить вашу пару? – с усмешкой осведомился Марк. В его умных синих глазах сквозило что-то порочное, белокурые волосы слегка растрепались.

Сделай он мне предложение, я, пожалуй, дала бы отставку Хэмишу. Остроумный и лихой, Марк был другом, на которого я всегда могла рассчитывать, – он с равной готовностью поддерживал меня в беззаботном веселье и выслушивал мои мрачные откровения.

– Мы не… – раздраженно начал Хью, но я сняла руку с его плеча и протянула ее Марку.

– Ну-ну, ребята, Нэнси хватит на всех, – утешила я.

Ложь, горькая ложь: меня и на саму себя не хватало.

– Я спас тебя от этого дурака, – прошептал Марк с заговорщицким видом.

– Мы всего лишь стайка красивых бабочек.

Внезапно Марк оглянулся, затем с озорной ухмылкой произнес:

– Извини, мне показалось, что в комнату вошел твой отец.

– О, Марк, ты один из любимчиков Па, не то что другие ребята.

– А теперь вопрос к остроумному автору. Скажи мне, дорогая, кто является прообразом твоего героя в «Горском флинге»? – Марк окинул взглядом оживленный зал. – Или его здесь нет?

Неужели это так очевидно? Хэмиш всегда умел собрать вокруг себя толпу. Настоящий герой – яркий, шумный и очаровательный. Он мог залпом выпить пять стаканов бренди и после предложить поиграть в шарады; либо объявить, что все немедленно отправляются на охоту в его фамильный замок в Шотландии.

О, как я скучала по нему!

– Почему ты решил, что у моего героя есть прообраз? – я смущенно пожала плечами. – Все мои персонажи уникальны, разве это не ясно? Среди наших друзей нет никого столь яркого или проказливого.

Марк рассмеялся. Музыка стихла, ее сменила более спокойная мелодия, и он утащил меня с танцпола, чтобы отправиться на поиски новых бокалов с «Дом Периньон».

– Вот почему я всегда буду любить тебя, моя милая Леди, – сказал он, упомянув мое прозвище. – Ты искренняя – и в то же время нет.

Дорогой Марк!

Мой последний роман, «Рождественский пудинг», – беспорядочное нагромождение слов, в котором вряд ли найдется хоть одно связное предложение. Ему недостает юмора и легкости первого романа – впрочем, не получившего за истекшие шесть месяцев признания публики. А я так надеялась!

Я прикусила губу, сильно нажав на ручку. На бумаге расплылась большая клякса.

С досады скомкав листок, я швырнула его в огонь. Он вспыхнул в камине дрожащим ярким пламенем вместе с другими пятью вариантами этого же письма.

Положив ручку, я потерла виски.

Как трудно оставаться остроумной и веселой, работая над этой второй книгой! Единственное, чего я хотела, – это свернуться клубочком под письменным столом и никогда оттуда не вылезать. Я была безумно несчастна и одинока и часто думала о той ночи, когда сунула голову в духовку. Жаль, что я не дошла тогда до конца!

Я постоянно окружена людьми, но никто из них не делал меня счастливой. И сейчас я строчила очередное тоскливое письмо Марку, который, казалось, один во всем мире понимал, что я чувствовала.

Красивая Нэнси Митфорд. Правда, не совсем такая же красивая и умная, как ее сестра Диана.

Не совсем такая же счастливая.

Не совсем такая же замужняя.

Не совсем.

О, как я любила Диану и одновременно презирала! Она имела все, чего я желала в жизни, и тем не менее как я могла завидовать ее счастью?

Раздался резкий телефонный звонок, и я поспешила в холл Ратленд-Гейт – нашего фамильного дома, выходящего окнами на Гайд-парк.

– Резиденция Митфордов.

– Вызывают достопочтенную [9] Нэнси Митфорд.

– У телефона.

Послышались какие-то помехи и приглушенный голос:

– Соединяю вас, сэр.

– Дорогая, – из трубки донесся голос Хэмиша, и я вздохнула от облегчения.

– Хэмиш, это