В этот день мы узнали, что не будем грузить. И женщины собрались перекапывать картошку. А я и не знаю, как это. Спрашивают: «Пойдёшь с нами?» – Я отвечаю: «Пойду».

Километра три мы шли лесом до этого поля. Пришли, давай его перекапывать. Копать мы умели, потому что всё время работали лопатой. Я накопала, наверно, ведро. Мне завязали, сделали лямки, чтобы я надела. Идём назад. Проходили мимо военных палаток. Молодые солдатики говорят: «Девочка, иди к нам, мы тебя угостим».

Я была стеснительная. Не иду. Они продолжают уговаривать: «Иди, не бойся. Мы тебе ничего не сделаем».

А женщины говорят: «А нам? А мы?»

«Нет, – отвечают, – только девочке».

Женщины меня подтолкнули: «Ну, иди, раз тебя хотят угостить. Они что-то тебе дадут вкусненькое».

Солдаты сняли с меня мешок и положили туда 3 большие черные брюквы. Я уже потом узнала, что это брюква.

Мне уже тяжело нести. Каждая весила, наверно, килограмма по полтора. В общем, завязали, надели на меня, я поблагодарила их. Пришли мы в барак. Я как сбросила этот мешок – села на него и уснула. Меня стульчиками обставили – спинками ко мне, чтобы я не упала. А когда я очнулась, говорят: «Ну, всё, уже проснулась, давай, развязывай! Что там тебе солдаты надавали?»

Я встала. Они брюкву достали, помыли, начали резать. В середине она цвета апельсина, оранжевая. Сладкая-сладкая! И мягкая. Даже варить не надо – сразу пошла в расход.

Эдуард Николаевич

Помню, мама собирала лечебные травы. Вдруг – самолёты!.. Мы – в какую-то яму. Сидим. Дождик капает. Мы накрылись плащом. А потом смотрим – листовки. Мама взяла и читает. Были тогда всякие провокационные листовки. Немцы писали:

«Ленинградские дамочки,

Не ройте ямочки.

Придут наши таночки —

Зароют ваши ямочки».

Ирина Александровна

В Кирове нас приютила одна женщина. Не очень, конечно, она нас жаловала. Мы беженцы, голодные. Она боялась, что мы что-то украдем. У хозяйки был чудесный сад. Я помню, как ходила по нему – а там смородина черная – такая крупная! И я ее щипала, ела.

Она меня наругала, сказала, чтобы я не ходила туда. И маме моей приказала не пускать меня. Мама говорит: «Я тебя прошу, не ходи туда. Я заработаю, постараюсь тебе купить».

Я отвечаю: «Хорошо, мамочка, я не буду ходить».

Хозяйка видела, что мама мучится. Могла бы хоть чуть-чуть помочь нам. Но нет. Она подговорила каких-то людей, что моя мамочка не может меня воспитать, что я голодная, как говорится, голая и босая. Знакомые её жили на другом берегу Вятки. Богатые были. Они пришли – и меня украли. И понесли на пристань к пароходу.

Они дали мне какую-то конфетку. Много ли 3-летнему ребенку надо? А я всё оглядываюсь и маму зову: «Где мама?» – «Мама скоро придёт».

Меня мужчина нёс. Я смотрю через его спину – мама моя. Я как крикну: «Мама!»

А мама бежит и кричит: «Они украли у меня ребёнка! Милиция! У меня украли ребёнка!»

Их задержали. Меня отдали маме. Что дальше с ними было, я и не знаю. Мама меня схватила – и бегом!

16 апреля 1944 года

Пасха 1944 года. Вторую весну я встречаю в деревне. Где, интересно, я буду весной 1945 года? Получила вызов в Ленинград. Собираюсь понемногу. С 11 января я работаю зав партбюро. 27 июля 1943 года принята кандидатом в члены ВКПБ. Дома почти не бываю. То собрания, то совещания, то хожу в бригады. Мама ругается, да и есть за что. Моей милой дочурке совсем мало уделяю времени.

«Бабусинька, ты мне обязательно ссей платьице с махалочками». То есть с оборочками.

«Мамочка, я когда-нибудь тебя посазу на галосу». Это она повторяет слова «посадить в галошу», что я частенько говорила.

Говорят, надо пороть её. А она говорит, что Рита сказала, что лучше в угол ставить, чем пороть.

Сегодня ходили на концерт Литовского ансамбля вместе с ней. Произвело на неё большое впечатление.

Эльза Витальевна

8 марта 1942 года мы эвакуироваться не смогли. Эвакуировались 13 марта. По Ладожскому озеру – на саночках. А потом в теплушке. Загнали нас там наверх. На каждой станции останавливались и снимали трупики, трупики, трупики…

Дорога Жизни проходила в южной части Ладожского озера. В навигационные периоды перевозки производились по водной трассе на кораблях Ладожской военной флотилии и судах Северо-Западного речного пароходства из портов Новая Ладога (большая трасса 125 км) и Кобона (малая трасса 35 км) до порта Осиновец; в период ледостава – по ледовой дороге на автомашинах из Кобоны до Ваганова и Коккорева. Всего в период с сентября 1941 года по ноябрь 1943 года по Дороге Жизни было ввезено 1615 тыс. тонн грузов и эвакуировано примерно 1376 тыс. чел. Схемы маршрутов в то время были строго засекречены.

Часть 8. Ангел-хранитель

«Каждый ребенок, выживший в Блокаду, выжил за счет кого-то. И в большинстве случаев этим кем-то, этим ангелом-хранителем была мама».

Эльза Витальевна

Действительно, мама очень много сделала.

Вот смотрите, трое деток: 2, 4 и 10 лет. И на каждой станции во время эвакуации её просили: «Отдай кого-нибудь, отдай!»

Но мама никого не отдала. Ей всего было 30 лет. И она никого не отдала. И так до последнего. Замуж она так и не вышла. Всему научила нас. И вязанию, и шитью, и вышиванию. И дрова рубили. И кирпичи ложили. Всё абсолютно – мама. Это точно наш Ангел-хранитель.

Эдуард Николаевич

Маме я обязан всем. Всё, что было хорошего и плохого – это только мама. Если бы не она, не было бы ни отца, ни, тем более, меня.

Ирина Александровна

Я говорю: «Мамочка, я благодаря тебе жива!»

А она отвечает: «Да, это было непросто».

Ей было 24 года. И со мной, 2-летним ребенком на руках, она многое пережила. Но она справилась. И мы остались живы.