К этому времени уже подходил к концу световой день. Кит боялся, что надвигается гигантская угроза, а Веллингтон отказывается ее видеть.

Когда столь часто прерываемый обед наконец закончился, Веллингтон, по своему обыкновению, отправился на прогулку в парк. Это не было таким уж беззаботным занятием, как могло показаться поскольку его подчиненные знали, где его найти в этот час, и, гуляя, он отдавал непрерывный поток приказов.

Затем он вернулся в свой дом. Экипажи уже ждали, чтобы отвезти всех на бал, но Веллингтон и его штаб медлили. В сумерках снова появился фон Мюффлинг с очередным донесением от прусской армии, и оно было глубоко шокирующим. Французы взяли крепость Шарлеруа, всего в сорока милях от Брюсселя, и пруссаки были вынуждены отступить.

Хуже того, подтвердилось, что в составе атакующих французских сил была Императорская гвардия. Это был элитный корпус, который всегда сопровождал Бонапарта.

Кит почувствовал леденящий страх. Веллингтон ошибся. Это не было ложным маневром. Пока союзники готовились вторгнуться во Францию, Бонапарт перевернул игру и вторгся в Нидерланды. Захватчики сами стали объектом вторжения.

Лицо Веллингтона слегка побледнело.

Кит вспомнил слова самого Веллингтона: «Бонапарт по своей природе оппортунист. Единственное, что можно предсказать в его случае, только то, что он непредсказуем».

«Теперь у нас проблемы», — подумал Кит.

Веллингтон быстро пришел в себя. Он посмотрел на карту. Две дороги, ведущие из Шарлеруа, были похожи на стрелки часов, показывающих два часа.

— В какую именно сторону отступили пруссаки?

— На северо-восток. — Мюффлинг провел пальцем по часовой стрелке до места, где была бы цифра два, и остановился у города Линьи. — Блюхер будет держать оборону здесь.

Веллингтон положил палец на минутную стрелку — длинную, прямую дорогу, идущую строго на север, к Брюсселю. Возле Шарлеруа были угольные шахты, и Кит знал, что по этой дороге непрерывным потоком тянулись тяжелые повозки, запряженные волами, доставляя уголь на мануфактуры и в камины Брюсселя.

— Угольная дорога теперь осталась без охраны? — спросил Веллингтон. — Или Блюхер ее прикрыл?

— Я не уверен.

Кит ощутил панику. Угольная дорога проходила по границе между прусскими и британскими силами, и теперь он понял, что в генеральном штабе даже не обсуждалось, кто именно должен ее защищать.

Веллингтон сохранил самообладание.

— Значит, мы должны быть готовы к любой атаке французов вдоль этой дороги.

Затем он приказал дивизии генерала Пиктона выступить из Брюсселя на двенадцать миль к югу, чтобы перекрыть угольную дорогу у деревни Мон-Сен-Жан.

Затем, к великому изумлению Кита, Веллингтон поехал на бал.

*

Элси выглядела восхитительно.

Ее обычно не считали красивой женщиной. Для общепринятой красоты ее рот был слишком широк, а нос при этом слишком велик. Теперь Эймос задумался, не ошибаются ли все эти условности. Ее широкая улыбка соответствовала ее щедрой душе, а мягкие карие глаза ее теплому большому сердцу. Или, может быть, она была из тех женщин, которые становятся привлекательнее в зрелом возрасте. А может, то, что на ней было, особенно ей шло. Ее платье было подарком от Спейда, сшитое его сестрой Кейт из огненно-красного и ярко-желтого шелка. Оно едва ли нуждалось в украшениях, но большинство женщин на балу будут сверкать бриллиантами, поэтому она одолжила ожерелье у Арабеллы.

Какова бы ни была причина, сердце Эймоса затрепетало, когда он посмотрел на нее. Эта реакция сбила его с толку. Они были просто друзьями, партнерами по воскресной школе. Он знал ее лучше, чем любую другую женщину, даже Джейн. Это было странное чувство по отношению к другу. Они сидели друг напротив друга в карете, оба улыбаясь без всякой видимой причины.

Резиденция Ричмондов находилась на улице де ла Бланшиссери. На французском «Blanchisserie» означало «прачечная», и герцог Ричмондский иногда в шутку называл свой дом «прачечной».

На улице выстроилась очередь из экипажей, а толпа зевак собралась поглазеть на богатых и знатных гостей, которые прибывали на бал: женщины в искусно драпированных шелках и кричащих драгоценностях, большинство мужчин — в мундирах.

Бальный зал находился не в самом доме, а в очень большом отдельном здании, которое, как сказали Эймосу, раньше было выставочным залом каретного мастера. Войдя внутрь, Эймос был поражен ослепительным светом сотни, возможно, тысячи свечей, и огромного числа цветов. Больше, чем он когда-либо видел в одном месте. От этого зрелища у него слегка закружилась голова, словно он только что выпил бокал шампанского.

— Это роскошнее всего, что мы видели в Зале собраний Кингсбриджа, — сказала Элси.

— Поразительно.

Их приветствовала герцогиня Ричмондская, привлекательная женщина лет сорока.

— Ваша светлость, позвольте представить вам мистера Эймоса Барроуфилда, моего дорогого друга, — сказала Элси.

Эймос поклонился. Герцогиня кокетливо посмотрела на него и сказала:

— Графиня Ширинг уверяла меня, что мистер Барроуфилд самый красивый мужчина на западе Англии, и теперь я вижу, что она имела в виду.

Эймос был озадачен ее флиртом и сказал первое, что пришло в голову:

— Очень мило с вашей стороны пригласить меня, ваша светлость.

— Держите его при себе, миссис Маккинтош, а то кто-нибудь его у вас украдет.

Она намекала на то, что Эймос и Элси — пара, что было неправдой.

Элси подтолкнула его, и они отошли от герцогини вглубь зала. Появился официант с шампанским на подносе, и они взяли по бокалу.

— Простите, я не знаю, как реагировать на подобные глупости, — сказал Эймос. — Это так неловко.

— Она просто шутила. А ваша застенчивость, это тоже своего рода часть игры. Не волнуйтесь, вы отлично справились.

— Полагаю, большинство мужчин на таких мероприятиях к этому привыкли и знают, что сказать.

— Да, и я рада, что вы не такой. Вы мне нравитесь таким, какой вы есть.

— И я чувствую то же самое по отношению к вам. Давайте не будем меняться.

Она улыбнулась, казалось, довольная.

Оркестр заиграл веселую мелодию в три четверти, и Элси сказала:

— Я знаю, вы любите танцевать, но как вы относитесь к вальсу?

— Думаю, я справлюсь.

Элси поставила свой бокал на стол и сказала:

— Тогда давайте попробуем.

Эймос осушил свой бокал, избавился от него, а затем обнял ее. Они закружились в вальсе на танцполе.

Талия Элси была теплой под его правой рукой. «Как приятно, — подумал он, — танцевать с женщиной, которая ему так нравится».

Он осторожно притянул ее немного ближе.

*

Когда прибыла компания Веллингтона, у резиденции Ричмондов образовалась пробка. Веллингтон был нетерпелив и выскочил из кареты в пятидесяти ярдах от ворот. Идя вместе с группой офицеров, Кит с удивлением увидел в толпе коренастую фигуру и круглое лицо Сэл, своей матери.

Он был с герцогом, и на одно постыдное мгновение он сделал вид, что не заметил ее. Затем герцог случайно взглянул на него, и он подумал, как обрадуется Сэл, если он ее поприветствует, поэтому он отделился от группы, подошел к ней и обнял ее.

— Ну и ну, — сказала она, сияя от удовольствия. — Мой маленький Кит, с самим герцогом Веллингтоном. Никогда не думала, что увижу когда-нибудь подобное.

— Как ты, мама? Как там Джардж?

— Мы в порядке. Он в лагере. Я пришла сюда кое-что купить. Тебе лучше вернуться к своему герцогу.

Вспомнив, что он в мундире, он официально поклонился, после чего они вернулись к своей компании.

Веллингтон мало что упускал из виду, и он обратил внимание на действия Кита.

— Кто это был?

— Моя мать, сэр, — ответил Кит.

— Господи, — сказал Веллингтон.

Кит обиделся.

— Это единственный человек в мире, которым я восхищаюсь больше, чем вами, сэр, — сказал он.

На мгновение герцог не знал, как воспринять это замечание. Его можно было счесть дерзостью. Но затем он улыбнулся и кивнул.