Главную часть пряностей переправили в Антверпен, где выгодно продали. Остальная гвоздика разошлась в стране по мелким перекупщикам. Члены экипажа «Виктории» получили причитавшуюся им долю, составившую у капитана 22 арробы 16 фунтов, то есть всего 564 фунта, достаточную для безбедного существования на протяжении нескольких лет.

13 сентября Карл продиктовал ответ на письмо Элькано, предложил выбрать двух самых надежных помощников и явиться с ними ко двору. Капитан взял с собой Франсиско Альбо и Эрнандо Бустаменте. Выбор пал на них не случайно. Штурман показал себя прекрасным навигатором, пользовавшимся уважением экипажа; цирюльник выделился среди моряков в период пятимесячного перехода от Молукк до Испании. По неизвестным причинам между Элькано и Пигафеттой не сложились дружественные отношения, летописец намеревался самостоятельно отправиться в Вальядолид.

В двадцатых числах сентября команда «Виктории» получила расчет, собралась на прощальный ужин.

* * *

Расходы на поездку Элькано в Вальядолид взяла на себя Торговая палата, заинтересованная в эксплуатации Молуккских островов. Моряков одели для приема, снабдили деньгами. Дорога в Вальядолид лежала через севильские персиковые рощи и сухую кастильскую равнину – льянуру.

За две недели до получения письма от Элькано, Карл V 26 августа 1522 года официально сделал этот город своей резиденцией. Не успели закончиться торжества по такому случаю, как подоспело сообщение о завершении экспедиции, способное принести славу любому монарху Европы. Император ликовал, спешил воздать должное капитану «Виктории». Представился случай показать иностранным представителям в Вальядолиде силу королевского флота.

Моряки прошли по камням площади Сан-Пабло, вошли во дворец, где их провели в патио с изящными колоннами и розами в майоликовых горшках. Император отдыхал на воздухе в мягком кожаном кресле. Это был уже не тот молодой человек, который с интересом слушал Магеллана и разглядывал татуировку Энрике. Годы повлияли на характер императора, он научился повелевать. Перед ним стоял секретарь.

– Сеньор капитан Хуан-Себастьян де Элькано со штурманом и цирюльником «Виктории», вернувшейся из кругосветного путешествия! – низко склонил голову перед Габсбургом сопровождавший моряков придворный.

Император величественно протянул руку для поцелуев.

– Встаньте! – велел он гостям, остававшимся после приветствия на коленях. – Расскажите, сеньор капитан, о походе к островам Пряностей.

Взволнованный Элькано начал сбивчиво повторять содержание своего краткого отчета. Император терпеливо слушал тяжелую речь, разглядывал оробевших моряков. Секретарь морщился, будто несвязная речь баска доставляла ему мучения.

– Достаточно, – махнул рукой Габсбург, оттопырив верхнюю губу, словно собирался фыркнуть от неудовольствия. – Вы успеете поведать о деталях похода. Скажите лучше, они находятся в португальской зоне?

– Нет, Ваше Величество! – осмелел баск. – Молуккские острова должны принадлежать Испании. Мы первыми посетили их.

– Я слышал, там жили португальцы, – возразил император.

– Они были частными лицами. Последний из них приплывет в Севилью с сеньором Эспиносой. Ди Лороза мечтает стать вашим подданным.

– Это хорошо, – похвалил Карл разумный поступок португальца. – Значит, вы не видите причин, по которым Жуан может потребовать их себе?

– Да, Ваше Величество.

– До меня дошли сведения, будто покойный капитан-генерал совершал поступки, противные нашему интересу? Так ли это на самом деле?

Элькано поднял глаза и увидел за спиной императора пожилого секретаря, слегка кивавшего головой, как бы подтверждавшего слова Карла. Растерявшись и не зная, что сказать, баск посмотрел на товарищей.

– О да, Ваше Величество, – ответил за капитана Бустаменте. – Иногда он руководствовался низменными побуждениями.

Император удовлетворенно покачал головой, словно подтвердились известные факты.

– Магеллан совершал поступки, противоречившие интересам Испании. Из-за него мы чуть не погибли на острове Себу, – говорил цирюльник.

– Капитан-генерал действовал по заданию португальцев?

– Не думаю, – промолвил Элькано, опасаясь слов Бустаменте. – Хотя он часто единолично принимал решения, вредившие предприятию, – уменьшил обвинение баск.

Император понял оплошность и сделал вид, будто забыл последний вопрос.

– Сеньор Магеллан раздавал казенные вещи, как ему вздумается… – подтвердил цирюльник. – Был груб с нами, бил провинившихся палкой.

– Вы подтвердите это под присягой?

– Да, Ваше Величество, – заверил Бустаменте.

– А вы? – Карл обратился к Альбо.

– Готов признать факты нарушения соглашения, – потупился штурман, стараясь не глядеть на капитана.

– Что вы хотите получить за оказанные нам услуги?

– Вашей милости… – скромно произнес баск, не осмеливаясь попросить что-нибудь определенное.

– И все же? – улыбнулся Карл.

– Дворянского звания, – не растерялся цирюльник.

– Я сам посвящу вас в рыцари, – пообещал Габсбург. – Еще?

– Назначить пенсии, – добавил Бустаменте.

– Мы подумаем над этим, – Карл посмотрел на секретаря. Тот утвердительно кивнул, дал понять, что сложности не возникнут. – Дабы прекратить сплетни относительно вашей экспедиции, мы назначили следственную комиссию, – продолжал император. – Она опросит вернувшихся моряков, снимет или подтвердит вину сеньора Магеллана. Вам предстоит дать показания. Надеюсь, они не будут противоречить сказанному сегодня. Отдыхайте во дворце, принимайте участие в наших развлечениях.

Склонившись перед императором, моряки удалились.

– Вам будет нелегко доказать «незаконность» претензий наследников Магеллана, – сказал Карл помощнику, когда шаги смолкли под колоннадой патио. – Никто не может представить явных доказательств его «вины», а защитники найдутся. Велите выпустить из-под стражи Мескиту, он довольно пострадал за свою преданность португальцу.

– Как быть с Эстебаном Гомесом? – спросил секретарь. – Наказать за дезертирство?

– Зачем? – пожал плечами король. – Пусть исчезнет на время, а когда страсти вокруг возвращения «Виктории» улягутся, найдите способ использовать знания и опыт этого капитана.

– Мескита с Барбосой отомстят ему, – высказал опасение секретарь.

– Если бы алькальд был в силах это сделать, то давно бы убил предателя, – усмехнулся Габсбург. – Эстебан Гомес им не по зубам.

– Как поступить с этими… – секретарь запнулся, кивнул в сторону ушедших моряков. – Вы же понимаете, потом они запросят больше.

– Велите Торговой палате выплатить капитану пятьсот золотых дукатов, кормчему и цирюльнику – по пятьдесят тысяч мораведи. Отдайте четвертую часть моей прибыли в их грузе прочим морякам. Этого будет достаточно.

– Несомненно, – одобрил решение секретарь.

* * *

Пигафетта старался склонить императора на сторону покойного адмирала. Итальянец не разумел игры, затеянной придворными вокруг огромного наследства Магеллана. Карл с сановниками не собирался отдавать алькальду земли, должности и доходы, обещанные зятю накануне экспедиции. Диего Барбоса остался в одиночестве. Брат Магеллана, Дьогу де Соуза, и сестра Тереза, запуганные португальским королем Мануэлом, приказавшим разбить герб Магальяншей, украшавший дорогу в родовое имение в Саброзе, не поддержали требований родственника.

Карл милостиво встретил Пигафетту, долго с ним беседовал, принял в подарок поистине бесценную вещь – летопись экспедиции, по словам Антонио, «содержавшую описание всего, что происходило изо дня в день на протяжении нашего плавания». Дар бесследно исчез в архивах или