Твой доброжелатель —

Козьма Прутков.

11 апреля 1856 г. (annus, i)

Черепослов, сиречь френолог. Оперетта в трех картинах

Сочинения Петра Федотыча Пруткова (отца)

Картина I: Череп жениха.

Картина II: Пытка.

Картина III: Суженый.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Шишкенгольм, френолог. Старик бодрый, но плешивый; с шишковатым черепом.

Мина Христиановна, жена Шишкенгольма. Седая, но дряхлая.

Лиза, дочь Шишкенгольмов. Полная, с волнистыми светлыми волосами и с сдобным голосом.

Иванов, фельдшер. В услужении у Шишкенгольмов и надзиратель над его учениками.

Немцы 16-ти лет, обучающиеся у Шишкенгольма. Они в куртках, коротких штанах, без галстухов, с отложными воротничками рубашек:

Фриц

Густав

Женихи Лизы:

Касимов, отставной гусар. В венгерке, лысый, без парика.

Вихорин, гражданский чиновник. Лицо бритое; лысый, в парике.

Иеронимус-Амалия фон Курцгалоп, гидропат. Лет 46-ти; худой, длинный; лицо морщинистое; волосы жидкие, вылезшие: оттого лоб его высокий.

Действие происходит в С.-Петербурге.

Картина I. Череп жениха

Сцена представляет учебный кабинет Шишкенгольма. Задняя стена в полках с книгами; в середине ее дверь; над дверью огромный бюст Галля, с подписью его имени золочеными крупными немецкими буквами. – Шишкенгольм сидит в старом вольтеровском кресле посреди сцены, рассматривая человеческий череп, исчерченный по науке Галля. – Мина Христиановна, вправо от него, вяжет чулок. – Лиза, влево от него, сидит у стола, на котором книги, бумаги и гипсовая модель человеческого черепа на подставке. Она перелистывает книги, всматривается в разные части этого черепа и пишет. – Иванов, у задней стены, позади стола, при котором занимаются Фриц и Густав; он стоит, скрестив руки на груди, опершись спиною на полки с книгами. – Фриц и Густав сидят у противоположных концов этого стола, твердя из книг уроки полушепотом. – Продолжительная тишина, нарушаемая только полушепотом Фрица и Густава и перелистыванием книг Лизою. – Иванов задремал, поскользнулся и едва удержался на ногах, опершись обеими руками, позади себя, на полки с книгами; от этого несколько толстых фолиантов падают на пол с шумом. – Все пугаются, вздрагивают и оборачиваются к Иванову.

Иванов (тоже испугавшийся): Раз!.. Ведь надо же случиться! (Подымает книги и расставляет их по местам.)

Шишкенгольм (подняв очки на лоб и оборотившись к Иванову): Dummer Mensch[72], скот!.. Так ты руководствуешь моих питомцев?! Я тебя выгоню!

Опять все принимаются за занятия. – Устанавливается прежняя тишина. Но с Ивановым повторяется то же несчастие, хотя он не дремал, а только оперся на полки с книгами. Снова несколько книг падают с шумом. – Шишкенгольм, Мина Христиановна и Лиза вскакивают в испуге. Фриц и Густав фыркают. Иванов раздражен своим несчастьем.

Иванов (с негодованьем): Тьфу, и во второй!.. (Дерет за вихры Фрица и Густава.)

Лиза (сдобным голосом, презрительно): Русский мужик!

Шишкенгольм, Мина Христиановна и Лиза (поют хором, обратившись к Иванову):

Спокойствие занятий

Ты дважды прерывал!..

Прими же тьмы проклятий,

Чтоб черт тебя побрал!

Geh weg!..[73] И, в память Галля,

К нам больше ни ногой!..

Hinaus, pack' dich[74] подале!

Наймется к нам другой.

(Отворачиваются от него в негодовании и обращаются друг к другу, подавая повелительный знак Фрицу и Густаву.)

Расправу кончив с дерзким,

Приступим вновь к трудам…

(Принимаются снова за свои занятия.)

Иванов (грозясь злобно на Шишкенгольма):

Обиженный сим мерзким,

Ужо я вам задам!

(Уходит, захлопнув дверь.)

Все уселись заниматься. Тишина. – Вдруг раздается торопливый стук в дверь.

Касимов и Вихорин (за дверью): Дома почтеннейший профессор Шишкенгольм и милое его семейство?

Все (с отчаяньем, подбегая к авансцене, поют хором):

О Галль, мудрец великий,

Спаси ты нас!..

Услышь ты наши клики

Хоть в этот раз.

За что судьбы гоненье?

Несчастный рок!..

Ведь этак все ученье

Пойдет не впрок.

Лишь вздумаешь заняться,

А тут, гляди,

Уж в дверь к тебе стучатся;

Учись поди!

Вихорин и Касимов (входят и, остановившись в дверях, поют): Что слышим? Лизин голос!

Хор (мрачно):

Судьбины гнет

Мышленья срезал колос.

Касимов и Вихорин (в восторге фальшивят): Она поет!..

Все оборачиваются к ним. Они робеют.

Фальшиво… Извините!..

Мы второпях!..

Хор (строго):

Зачем вы здесь, скажите,

А не в сенях?!

Касимов и Вихорин (прозою, перебивая друг друга): Мы… мы… мы опять… хотели просить руки вашей дочери…

Шишкенгольм и Мина Христиановна (гневно): Руки?!

Лиза (жеманясь и сдобным голосом): Папаша, они ко мне.

Шишкенгольм (делает строгий знак Лизе указательным перстом правой руки, качая оный неторопливо вправо и влево, как маятник; а затем обращается к Касимову и Вихорину): Молодые люди!.. я вам уже несколько раз отказал… Я вам уже несколько раз говорил: что вы не любите Лизу; говорил я вам это?

Касимов: Но ведь и я сказывал вам, что люблю!.. (Старается заслонить Вихорина, который тоже хочет говорить.)

Шишкенгольм (качая вправо и влево указательным перстом правой руки, прямо против своего носа, говорит медленно и важно): Тс!.. Молчать! – Я уже много раз доказал вам, что вы оба не любите Лизу; доказал я вам это?! Ни слова более!.. Мне кажется, профессор френологии может всегда безошибочно узнать: кто способен и кто не способен любить женщину?.. Вы не способны любить женщину, и потому вы не любите мою Лизу! Слышите? Я наблюдал ваш череп; я знаю.

Касимов: Но мне ли не знать, господин Шишкенгольм, что вы ошибаетесь?

Вихорин (пробиваясь из-за Касимова, который старается его заслонить, и, наконец, перебегая впереди Шишкенгольма на другую его сторону): Клянусь… клянусь… вы ошибаетесь!..

Шишкенгольм (гордо и строго): Я ошибаюсь?! (Ощупывает одновременно, обеими руками, их затылки.) Ни за что!.. (Уходит большими шагами в правую боковую дверь. Фриц и Густав за ним.)

Мина Христиановна (к Касимову и Вихорину): Вы слышали? Ступайте же вон!

Касимов и Вихорин (становясь по обе стороны ее): Мина Христиановна, матушка!.. Клянусь, он ошибается!

Мина Христиановна (гордо и строго): Он ошибается?! (Ощупывает одновременно, обеими руками, их затылки.) Ни за что!..