За массивным деревянным столом, стоящим в центре большой, квадратов на сорок, комнаты, сидел крупный плечистый мужик лет сорока. Недлинные волосы, когда-то черные, но нынче сильно тронутые сединой, такая же наполовину седая аккуратная борода, наставник выглядел как былинный богатырь, недавно отошедший от дел ратных и занявшийся наукой; за столом среди бумаг он смотрелся несколько нелепо, как взъерошенный медведь посреди опенспейса отдела продаж. Однако четкие плавные движения рук, наносящих на бумагу линии и символы, а также спокойная сосредоточенность быстро смазывали первое впечатление: мужчина явно занимался знакомым, интересным и главное обыденным для себя делом.

— Ты сегодня рано, я тебя до обеда не ждал, — произнес Харитон, не отрываясь от выписывания какой-то замысловатой схемы на листе бумаги, — планы на день поменялись?

— Да, внезапный привет из прошлого, — сказал Максим, проходя вглубь помещения, являвшегося и рабочим кабинетом, и импровизированной кухней, и лекционной комнатой, в зависимости от необходимости хозяина. Тут же стояла вешалка для верхней одежды, располагался здоровенный шикарный кожаный диван, настенная картина, выполненная на бамбуковой циновке, здоровенный цвайхандер на стене между двух окон, небольшой компьютерный стол с ноутбуком в уголке, холодильник, пара журнальных и один кухонный столики.

С Харитоном они были исключительно на «ты». Как сам он при знакомстве заявил: «Возраст — не та штука, которой нужно обязательно соответствовать. Возраст — это крылья для умного и костыли для дурака. Мне лет столько, что ты меня пра-прадедом звать можешь и не ошибешься, однако я себя таким не чувствую. Вот как почувствую, так сразу сообщу. А пока мы делаем что-то друг другу полезное, вся эта чушь ни к чему, отвлекает».

— Даже до тебя через Изнанку порталом прыгнул, чтобы время сэкономить.

— Лентяй, тут идти пять минут, — Харитон покопался в стопке бумаги, справа от себя, достал один лист и передал его Максиму. — Сегодня без подопытных, создаешь чары, направляешь потоки в эти точки и держишь ровную подачу. Если где-то косячишь, точка выгорает, выгорит пять точек, меняем лист и все сначала. Задача — продержаться до окончания действия заклинания и не выжечь больше пяти точек. Tu comprends, mon ami?

— Да чего тут непонятного… — пробормотал Максим, разглядывая лист. На нем были нарисованы и пронумерованы двадцать одна руна Накопление в связке с руной Ограничение. Обычная бумага не выдерживает даже один наполненный символ, так что идея напитывать два с лишним десятка казалась сомнительной.

— Не смотри так, там пропитка соком Серого вьюна, в этот листок парсов пятьдесят влить можно, ненадолго правда, — Харитон как всегда видел Макса насквозь, все-таки жизненный опыт — штука страшная, особенно если человек им пользуется, а не просто бережно хранит в память о трогательных моментах своей интересной жизни. — Твой привет из прошлого — это что-то серьезное или скорее неожиданное?

— Неожиданное. Бывший шеф позвонил, сильно хочет увидеться, — Максим аккуратно разместил лист на подставке для книг, он такие последний раз видел в детской библиотеке классе в пятом, и вот, спустя много лет в кабинете Харитона, — на него не похоже от слова «совсем». Шеф — человек самоуверенный, зацикленный на работе. Детей от двух браков рассовал по частным интернатам, вторую жену выгнал, потому что отвлекала от дел. Первая сама ушла по той же причине. Из интересов — разница между дебетом и кредитом, островной виски и чтение бизнес литературы. Скучный и неприятный человек в сущности, но делец мощный: и кидали его партнеры, и выхлопывала налоговая, за дело правда, но так, что многие после этого в петлю лезли, а он ничего: отряхнулся и пошел дальше бабки молотить. То, чем сейчас занят, спецтехника и запчасти к ней, уже четвертый крупный проект, опять за несколько ярдов перевалил, и от налоговой успешно отбивался, по крайней мере пока я там работал. Как сейчас — не знаю, не слежу, и так жизнь насыщенная. Вот придет сегодня около двух, послушаю, что стряслось.

— Donc c’est super, — хмыкнул Харитон. — Со следующей недели у нас с тобой перерыв, месяца на три, может, больше. В Африку поеду.

— Лечить? — Максим не удивился, Харитон был мужик многогранный и легко сочетал здоровый прагматизм и некоторую легкую жадность с готовностью помогать людям не щадя живота своего, граничащую с самой натуральной жертвенностью. За время их знакомства маг успел отметиться в борьбе с эпидемией тифа на Дальнем Востоке, внезапной поездкой по северным деревням с массовыми излечениями всех и вся, совмещенными с попойкой с аборигенами, визитом в два крупных рехаба с такой же массовой реморализацией и кодированием наркоманов и алкашей всех видов и сортов и еще парой подобных эксцентричных поступков. Как при этом Харитона не прищучили Серые, остается только догадываться, поскольку эхо его подвигов наполняло газеты не одну неделю после любого из событий.

Серый орден не одобрял массовое вмешательство магией в дела немагического мира. Платные услуги — пожалуйста, улучшение своих условий жизни — сколько угодно, но будь добр, выучи Помутняющие Разум чары, Отвод глаз и еще несколько специфических конструктов, влияющих на разум не управляющих духовной силой людей. Случаи явной демонстрации магии миру выявлялись быстро и карались сурово. В наличии у Серого ордена было полно артефактов божественного происхождения, помогающих в поиске нарушителей и выявлении правды, а специфическая практика обучения послушников делала практически невозможной коррупцию в данной организации. Однако Максим давно не верил в простые и честные схемы в управлении народом, не без основания подозревая, что все равно есть те, кто перед Серым Орденом равнее остальных.

— И лечить, и учить, — Харитон потянулся и посмотрел в окно, — три жизнюка в Чаде инициировались, да и трындец там, опять какая-то массовая гадость народ косит, санкцию дали на массовое лечение, чтобы дальше не пошло.

— Дела… — протянул Максим. — Ну что могу сказать, удачи в таких начинаниях.

— Что, даже и не попросишься со мной на практику? — хитро улыбнулся