Первое, что я увидел, был флаг янки, затем я насчитал по меньшей мере дюжину орудий по борту и увидел, что палубы кишат людьми: пятьдесят или больше против нашей дюжины. А корабль несся вперед, и брызги разбивались о его узкий нос, как прибой о скалы. Внешне он был похож на наш, трехмачтовый и примерно того же тоннажа. Сухопутный человек никогда бы не заметил разницы. Но я видел, что он был быстроходнее и лучше вооружен, чем мы. На нем было написано «капер», и, если не случится чуда, он нас догонит.

Это был миг острого разочарования. Я вспоминал, как сам брал призы, служа в Королевском флоте, и считал это отличной забавой, никогда не задумываясь, каково это — оказаться в роли дичи. Что ж, теперь я это узнал, и мне это ни капельки не понравилось.

Все, чего я добился за месяцы тяжкого труда, собирался отнять какой-то проклятый, жадный, узаконенный пират. Я был в ярости и тут же решил, что без боя они моих денег не получат. Много раз в жизни мне приходилось сражаться по причинам и за дела, которые не были моими, но только не в этот раз. Сейчас я буду драться за себя и за собственную прибыль. Пусть в конце концов победа останется за ними, но сначала я перебью нескольких из этих сволочей.

3

КЛИЕНТ: Леди Сара Койнвуд.

ЗАДАЧА: Найти Джейкоба Флетчера.

ГОНОРАР: Неограничен.

(Заголовок карточки из картотеки, переписано со стенограммы, система Сэмюэла Слайма, 30 августа 1793 г.)

*

Слайм был сама аккуратность. Аккуратность в одежде, в коротко стриженных черных волосах и особенно в лице, выбритом до синевы, отчего щеки и подбородок отливали иссиня-красным глянцем.

Все в его кабинете было безупречно опрятным. На столе — лишь перо, чернильница да стопка белых продолговатых карточек, каждая размером с мужскую ладонь. Безукоризненно чистая комната была от стены до стены заставлена рядами маленьких ящичков, их были десятки, словно в аптеке. Но хранились в них не лекарства, хотя на каждом и красовался аккуратный, таинственный иероглиф.

Когда леди Сара вошла, Слайм встал, и при этом ракурсе еще заметнее стал контраст между джентльменом, которым он так отчаянно пытался казаться, и тем, кем он был на самом деле: громилой в одежде джентльмена. Мощные мускулистые икры выпирали из-под шелковых чулок. Большие руки с узловатыми костяшками кулаков торчали из узких манжет сшитого на заказ сюртука. А холодные глаза под черными бровями глядели с той наглой уверенностью человека, что отправил на виселицу больше сотни преступников и всегда считал своим долгом пойти посмотреть, как они пляшут в петле.

— Мистер Слим? — спросила леди Сара.

— Слайм, мэм, — поправил он. — Мистер Сэмюэл Слайм, к вашим услугам, мэм.

— В самом деле? — с легкой улыбкой на его претенциозность отозвалась леди Сара.

Слайм мгновенно это заметил и, несмотря на свою грозную репутацию, оказался столь же уязвим перед леди Сарой, как и любой другой мужчина. Он внезапно ощутил потребность объясниться.

— Раньше фамилия была «Слим», мэм, — сказал он, — но я счел ее недостаточно выразительной для человека моих талантов, а потому убрал «и» и вставил «ай» для большей благозвучности… э-э… хм…

Его голос затих, когда он понял, что только усугубляет свое положение.

— Понимаю, — мило проговорила леди Сара. — Мистер Сэмюэл Слайм, сыщик. — Она выдержала паузу для эффекта и добавила: — Известный, я полагаю, всему Лондону как «Скользкий Сэм»[3].

Слайм почти сумел сдержаться, но щека его дернулась, как бок лошади, сгоняющей муху.

— Что до этого, мэм, — сказал он, — я не могу отвечать за умы черни. Но скажу вот что. Пусть меня знают под… этим именем, — он не смог произнести эти слова, — но никто меня так не называет. — Он улыбнулся без тени веселья. — По крайней мере, в моем присутствии.

— О! — воскликнула леди Сара с широко распахнутыми от удивления глазами и губками-бутонами девственницы. Тем не менее она ему поверила. Сохраняя невинное выражение лица, она продолжила:

— Вы, конечно, могли бы вернуть фамилию и снова стать Слимом? — предположила она и увидела, как на шее Слайма запульсировали жилки, а лицо налилось черной кровью.

— Уж нет, мэм, — хрипло ответил он. — Я от своего не отступлюсь.

— Как благородно! — воскликнула она и так захлопала прелестными ресницами, что гнев Слайма утих, сменившись умиротворением, и он был идеально готов к следующей капле яда. — И конечно, — сказала она, — если бы вы снова сменили фамилию, чернь, возможно, смеялась бы над вами еще больше, чем сейчас.

Она со злорадным весельем наблюдала за его реакцией, но поняла, что он дошел до предела своей способности обманываться, будто обида была нанесена ненароком, а значит, игра окончена. Мучить других было одним из ее удовольствий, и при всяком новом знакомстве она любила нащупывать больные места. Со Слаймом к этому добавлялась острота опасности. Это было все равно что тыкать острой палкой в тигра.

Она подумала о преимуществе быть женщиной. От мужчины Слайм никогда бы такого не стерпел. Но хорошего понемногу. Ей требовалось деятельное сотрудничество Слайма, и пора было переходить к делу.

— Мистер Слайм, — сказала она с ослепительной улыбкой, — мне говорили, вы лучший в Лондоне в своем ремесле…

Она направила на него весь свет своего обаяния, и вскоре вопрос о его злополучном прозвище был забыт, и даже огрубевшие, обросшие ракушками чувства Сэмюэла Слайма, кормильца виселицы, всколыхнулись от удовольствия быть в ее обществе. Она разговорила его, поощряя рассказывать, и внимательно слушала. Затем заговорила сама.

— Итак, мистер Слайм, вы утверждаете, что можете найти и поймать любого беглеца.

— Почти любого, мэм, — скромно ответил он.

— Но как, — спросила она, — когда у беглеца есть весь огромный метрополис Лондона, чтобы спрятаться, не говоря уже об остальной Англии или всем мире?

Слайм улыбнулся и наклонился вперед. Он был