Испугавшись своих догадок, камеристка закрыла глаза и постаралась поскорее уснуть.

* * *

На другой день Кончита через мальчишку-посыльного получила от дона Стефано приказ явиться в мастерскую, куда он часто вызывал камеристку для разговора. В этот раз вместо кабальеро пришёл подручный. Поглядев исподлобья, мужчина сказал:

— Здравствуй, Кончита. Быстро вываливай, что там у тебя.

— Куда так спешишь, Роберто? На тот свет, что ли?

— Брось свои шуточки! Сеньор сказал — ты знаешь, кто из господ покупает серебряные безделушки.

— Почему серебряные, а не золотые?

— Не твоё дело и не моё. Кто их, господ, разберёт. Есть у них вещи, по весу — пустяк, а золотых дают чуть не в десять раз больше, чем эта безделица, даже из серебра, весит.

Кончита назвала несколько имён, присовокупив, что герцог здесь первый, другие собирают серебряную утварь и украшения, потому что на золото не хватит монет. Потом спросила:

— Ты, видать, у дона Стефано в чести, не первый раз уж за него здесь.

Роберто хмыкнул:

— В чести у него благородные господа. К распоследнему идальго ездит со всем уважением, а наш брат для него вроде грязи.

— И наша сестра тоже, — подхватила Кончита.

— Вашу сестру сам чёрт не разберёт.

— Говорят те, кто разбираться не хочет.

— Очень мне оно надо.

— Ну да, ведь у тебя есть сеньор, он во всё разберётся вместо тебя.

За время перепалки Кончита заметила, что её собеседник не слишком-то любит своего господина, а ещё взгляды, которыми Роберто обшаривал её грудь. Постаравшись встать с независимым видом, но повернуться так, чтобы парень лучше видел вырез на её платье, Кончита насмешливо продолжала:

— Щедрый сеньор, служишь ему не за страх, а за совесть.

Неожиданно Роберто совсем помрачнел:

— Совесть, совесть… отродясь у него совести не было.

— За деньги?

— Поначалу за деньги — выгодная у него служба. А там и за страх.

Женщина обмерла:

— Он твоей родне угрожает?

— Откуда ты знаешь? — ноздри Роберто раздулись, он набычился и, казалось, готов был ударить болтливую женщину.

— Он угрожал моему сыну, — оставив насмешливый тон, тихо сказала Кончита.

— А! Знаю про твоего как бы племянника. Я ведь правая рука у нашего дьявола.

— Как ты назвал его?

— Ты услышала. Матери моей угрожать стал. Мягко, конечно — так, намекнул.

— И мне.

— Только теперь я свободен. Померла моя мать. Я ему не сказал.

— Я не хочу, чтобы мой сын умер! — Кончита утратила всякую сдержанность. — Незаконный он — изнасиловали меня, но всё равно не хочу! — Роберто хмыкнул, Кончите показалось — сочувственно. Она прошептала: — Бог с ней, со свободой, только чтоб были живы родные.

Полумычание и полухмылка, наверное, означали согласие. Одновременно подняв глаза и встретившись взглядом, мужчина и женщина бросились друг другу в объятия.

* * *

Вернувшись во дворец губернатора, Кончита вновь переживала события последних двух дней. Кромешный ужас, который ей внушал дон Стефано, превращался в её душе в столь же безмерную ненависть. Став любовницей подручного своего врага, камеристка ощутила надежду защититься от страха, хотя пока слабо представляла пути к избавлению. Пережитое наполняло сердце не ужасом, а возмущением, жаждой мести, презрением, которое никогда раньше простолюдинка не смела испытывать к знатному кабальеро.

Кончита взяла последний полученный от дона Стефано золотой, и ей показалось — монета жжёт её руку. Решив поначалу, что лучше всего опустить мерзкий кусочек металла в церковную кружку, женщина поняла — этого ей недостаточно, чтобы начать освобождаться от власти своего кошмара. Зайдя в отхожее место, Кончита с силой швырнула золотой в предназначенное для известных целей отверстие.

На душе стало легче.

31. Ссоры

В Сегилье объявили о больших работах по укреплению городской стены. Дон Бернардо был очень рад — он давно требовал сделать ремонт старой башни, однако обещанное финансирование задерживалось. Комендант, разрываясь между своими обязанностями по руководству гарнизоном, наблюдением за ходом строительных работ и разбирательствами нападений разбойников, не мог достаточно строго следить за подрядчиками. Желая угодить коменданту, ухаживание за дочкой которого шло через силу, кабальеро решил за одной из шахматных партий поговорить с его светлостью:

— Дон Бернардо последнее время едва успевает зайти домой.

— Комендант настаивал на ремонте, теперь пусть не жалуется, — хмыкнул герцог.

Чутьё дона Стефано подсказывало — здесь есть подвох, и оно не подвело. Старик-губернатор был так доволен собственной изобретательностью, что не удержался и поделился с гостем своими резонами:

— Наш комендант — человек слишком усердный и имеет привычку следить за всякого рода снабжением гораздо внимательнее, чем требуется. Теперь пытается вникнуть в строительные сметы, а ему вовсе не нужно слишком себя утруждать. Его дело — гарнизон, артиллерия… За ремонтом отлично присмотрит городская казна. У сеньора Мендеса найдутся мастера оценить всё, что требуется.

Кабальеро чуть не потерял дар речи, оценив изящество комбинации. Так элегантно исключить добросовестного человека из цепочки контроля за расходованием выделенных на ремонт средств! Дон Стефано, отойдя от удивления, пробормотал:

— Но по форме отвечает именно комендант!

Герцог был сама снисходительность:

— Конечно! Закон есть закон, а проверяющие есть проверяющие. Так-то, голубчик. Кстати, ваше ухаживание за сеньоритой Альмейда продвигается, надеюсь, успешно? Я, грешным делом, думал — скоро помолвка.

— Я пока не уверен… — давно кабальеро было так непросто скрыть тоскливость в глазах.

— В том, что сеньорита отвечает на ваши чувства, или, наоборот, в своих чувствах? — его светлость, очевидно, развлекался неловкостью кабальеро.

Рассудив, что ничего не теряет, сеньор дель Соль постарался покончить с интересом герцога к своим личным делам и заговорил прямо:

— Дон Альфонсо на днях поделился со мной известием, что ему сватают сто тысяч дукатов. Главное — к ним прилагается весьма недурная особа. По моим наблюдениям, ваш племянник доволен намеченной партией.

— А вы передумали жениться на сеньорите Лусии Альмейда? — с любопытством посмотрел его светлость. — Слышал, вы последнее время зачастили в провинцию. Присмотрели невесту там?

Дон Стефано чувствовал себя отвратительно, но не мог осадить наблюдательного вельможу. Почтительно улыбаясь, кабальеро пытался выдавить из себя скабрезное «Почему непременно невесту?», но, пару раз открыв и закрыв рот, изрёк:

— Женитьба — чрезвычайно серьёзное дело!

— А у вас, голубчик, преглупый вид, когда говорите с таким пафосом!

Кабальеро утешился, только решив, что пора подновить рога его светлости.

* * *

Стараясь отвлечься от путаницы в личных делах, дон Стефано с удвоенной энергией занялся подготовкой будущей карьеры на королевской службе. Давно расставив силки на доверенное лицо герцога де Медина