К середине XVI века некоторые европейские державы уже успели протитуловать правителей Москвы царями. Основные проблемы возникали иногда лишь с Папским престолом и, что было более важно для России, с Польско-Литовским государством. Именно с ним Ивану IV пришлось вести долгую, утомительную и бесплодную переписку о признании царского титула за правителями России.

В 1549 году Иван IV в своем новом царском статусе установил дипломатические сношения с Польским королевством. Использование нового титула обосновывалось царем фактом самого достоверного венчания Владимира Мономаха на царство в Киеве. Этот сюжет появился в русской книжности в самом начале XVI века, презентуя легенду о том, как к киевскому князю Владимиру, потомку того самого Пруса, сродника Октавиана Августа, прибыли послы от византийского императора Константина IX Мономаха. Вместе с посольством в Киев приехали царские регалии: венец, скипетр, бармы и прочие богатые украшения. Владимир Мономах был венчан новым царем, а византийский император не только называл его своим «братом», но, если читать легенду внимательно, даже признавал авторитет киевского князя. Польша такую историю отказалась признавать, поскольку «царство Киевское» принадлежит ей, а никто из предков Ивана до него на царство не венчался. Есть даже сведения о том, что при обмене мнениями польские послы заявили, будто бы эта легенда скорее на руку правителю Польши и Литвы. Ведь это он, владея Киевом – домом первого русского царя Владимира Мономаха – может венчаться «царем Русским». Но уж никак не Иван IV.

В 1550 году повестка посольских обменов между Россией и Польшей несколько изменилась. В качестве аргумента с российской стороны стали использоваться царские инсигнии и церемониальные дары, являющиеся материальным воплощением царской власти их носителя, присланные из Византии. В Польшу была отправлена копия «Сказания о князьях Владимирских», призванная доказать правомочность владения Иваном IV царского титула по линии наследования его от Владимира Мономаха. Ответа не последовало.

Еще через год русские послы получили новые инструкции, которые должны были усилить их аргументацию в спорах вокруг корректного обращения к Ивану IV с польской стороны. Помимо уже упомянутой легенды о Владимире Мономахе и демонстрации инсигний, они должны были отстаивать право Ивана Васильевича на царский титул через преемственность Владимиру Святому. Помним, что он тоже царь вследствие подражания Константину Великому. Однако царское достоинство Владимира обосновывалось не только его подвигом «царя-христианина», который имеет скорее внутриполитическое значение, но и тем, что тот взял в жены византийскую царевну и был венчан на царство константинопольским патриархом. В 1554 году новое посольство было отправлено с подробными сохранившимися инструкциями послам, как вести переговоры о титуле: «государь наш зоветца царем потому: прародитель его, великий князь Владимер Святославич, как крестился сам и землю Русскую крестил, и царь греческой и патриарх венчали ево на царство Русское, и он писался царем; а как преставился, ино и образ ево на иконах пишут царем». К инструкции вновь прилагался текст «Сказания о князьях Владимирских» с рассказом о передаче Владимиру Мономаху царских инсигний эфесским митрополитом Неофитом. Этот легендарный сюжет стал основным аргументом в пользу права Ивана IV использовать титул «царь». Ответ польской стороны на эти новые доводы был прост и банален: если князя Владимира пишут на иконах как царя и называют царем – это не делает его царем.

В дальнейшем дипломатическая практика, связанная с попытками Москвы обосновать право Ивана IV на царский титул в переговорах с Польско-Литовским государством, дополнялась все новыми и новыми элементами, например, фактом завоевания Казани или Астрахани. В инструкциях московских послов указано, что раз Казань и Астрахань являются «царственными землями», то и захват их делает правителя России царем. Ответ польских послов вновь оказался более логичным, ведь опирался на простое суждение: если Иван Васильевич захватил «царственные земли» Казани и Астрахани, то пусть и называет себя царем Казани и Астрахани, но уж никак не Руси, бо`льшая часть территории которой все так же находится в ведении польского короля. Не забываем, что "Русь" для правителей Польши и Великого княжества Литовского – это бывшие земли Галицкого, Волынского, Киевского и Черниговского княжеств.

К 1556 году в дискуссии между послами появляются попытки обосновать царственность московских правителей посредством кровной связи с легендарным Прусом через Рюрика. Сам факт того, что эту легенду могли рассматривать серьезно, может показаться странным. Однако поляки легенду не оспорили. Они лишь предложили показать доказательства, которые помогут проследить эту самую преемственность. Россия такого сделать, конечно, не могла.

Позднее аргументация также дополняется представлением иностранных грамот с именованием Ивана IV царем. Известно, что московские послы демонстрировали полякам грамоты из Дании, Швеции, Ливонии, Турции, Англии, Испании. И даже грамоту германского императора Максимилиана I, которую тот посылал Василию III, также полякам показали. Поляки на такое отвечали, что не принимают мнение других государей относительно титула Ивана IV на веру. Для них единственным авторитетом, который способен даровать титул императора – царя, – это папа римский. А он Ивана IV не венчал.

В 1561 году Москва добыла себе еще один козырь, который не особо помог в переговорах с Польшей, однако имел большое значение для внутреннего авторитета царя и факта его признания. В Россию прибыла грамота константинопольского патриарха, признающая происхождение Ивана IV от византийских императоров и повторяющая легенду о получении Владимиром Мономахом царских инсигний. Стоит, однако, понимать, что данная грамота составлялась на основании русских источников о царских инсигниях ввиду обозначившейся внешнеполитической потребности Ивана IV в признании за ним царского титула. Грамота не смогла стать решающим аргументом в пользу признания Польшей царского титула Ивана IV и не была воспринята как дипломатический аргумент, что, по сути, и являлось основным ее целевым назначением. В начале XX века историки выяснили, что часть подписей были сфальсифицированы константинопольским патриархатом. Подписей надо было собрать много, а царегородским иерархам очень уж были нужны деньги от московского государя. И вроде как грамота могла считаться полноценным соборным актом и использоваться как дипломатический документ в XVI веке. Однако этого так и не произошло. В Польше отказывались признавать грамоту восточных патриархов, настаивая на примате папы в вопросах утверждения «царских» титулов. И их можно понять.

Интересно, что на протяжении всех споров русская сторона крайне редко делала акцент на кровном родстве Ивана IV с царями. Уже упоминалось, что наличие в его семье Софьи Палеолог – племянницы последнего императора Византии – никак не повлияло на риторику Москвы. Династические связи с Восточной Римской империей нашли отражение лишь в двух памятниках, которые прямо указывают на родство династии Рюриковичей с императорами. Первый раз это произошло