Торжествующе потрясая черным камнем, Хавард протянул мешочек.

— Твоя очередь.

Я взял его, думая, что будет в моем духе, впервые в Дюфлине, и вытащить белый. К моей радости, камень, который я выбрал, оказался глянцево-черным. Он напомнил мне о шарике из стекла, которым мать разглаживала ткань.

Следующим была очередь Векеля.

— Черный! — Он с триумфом поднял свой камень.

К его досаде, камень Ульфа оказался белым. Он повернул голову, и нутро мое взвыло: сейчас потребует поменяться.

— Пойдем, — сказал я Векелю, едва заметным кивком указав на Ульфа.

Он понял меня. Не обращая внимания на крики Ульфа, я поспешил к носу корабля и перекинул ногу через борт.

— Финн!

— Я принесу пива, Ульф, не бойся! — С беззаботным взмахом руки я спрыгнул в грязь.

Векель был тут как тут.

— Я думал, ты хочешь со всеми ладить.

— Я не останусь на борту, — сказал я, не обращая внимания на то, что сам же нарушил свой совет.

— Ульф заставит тебя поплатиться на тренировке. Остальные тоже заметят.

— Об этом я подумаю завтра. — Полный юношеского задора, я хотел сейчас же вкусить прелести Дюфлина. Правда, грязь, брошенная веревка, гниющий шерстяной парус и овечья туша передо мной не слишком вдохновляли. Как и горстка рабов с жалкими лицами и связанными веревкой запястьями, ожидавших погрузки на соседнее судно. Не обращая внимания на вонь от человеческих и животных отбросов, я решил, что сам город будет чудом.

Векель взял меня под руку.

— Мы не напьемся.

— Конечно, нет. — Я был только рад избежать ближайшей к реке корчмы, куда, судя по доносившимся оттуда громким, восторженным разговорам, направлялась команда.

— Следи за кошелем, сказала Торстейн.

Моя рука метнулась к кожаному мешочку на поясе. У меня не было ни рубленого серебра, ни тем более монет, но железные булавки, иглы и рыболовные крючки тоже служили валютой. Я нащупал рукоять своего сакса и успокоился. Он у меня есть, и Векель рядом. Никто не посмеет нас ограбить.

Мы прошли через ворота, мимо двух стражников с копьями, которые увлеченно спорили, кто красивее: жена одного или новая рабыня другого.

Извилистая улица была вымощена деревом, чего я никогда раньше не видел. Покрытая колеями и грязью, она была шагов двенадцать в ширину, с домами по обе стороны. Построенные торцом к улице и немного в глубине, это были прямоугольные дома, не похожие на те, что в Линн Дуахайлле. За ними стояли строения поменьше — спальные места для рабов и скота. Низкие плетеные заборы отделяли одно владение от другого. У многих перед домом были и свиные загоны. В грязи копошились куры; я видел и гусей.

Раздраженный воин — не из нашей команды — протолкнулся мимо, пробормотав что-то нелицеприятное на языке норманнов.

— Иди, — сказал Векель. — Лучше не выглядеть совсем уж как сельдежоры, которыми мы и являемся.

Мы пошли дальше. Вопреки себе, Векель глазел по сторонам почти так же, как и я.

В планировке не было особого порядка, улицы плавно изгибались то туда, то сюда, словно многочисленные рукава реки. В некоторых районах были скопления кузнецов, бондарей и мастеров, работавших с янтарем, металлами, оленьим рогом, но встречались и отдельные мастерские: мельники, ткачи и трактирщики.

Мы продолжили наше исследование и в юго-восточном углу города вышли к большому королевскому залу. Окруженный рвом и частоколом, он выходил задней стороной к Черному пруду, Дувлинну, а перед ним простиралось большое открытое пространство. Воины в кольчугах развалились на скамьях у входа, пили пиво и хвастались друг перед другом. Мне не терпелось увидеть Сигтрюгга, но после Иниш-Кро и Дун-на-Ски я подозревал, что его стража будет такой же суровой, как и у Маэла. Я увел Векеля прочь, выбрав другую улицу, не ту, по которой мы пришли.

— Пить хочешь?

— Как Один после девяти дней и ночей, проведенных на Иггдрасиле, — ответил Векель.

Спросив дорогу до ближайшей корчмы, мы пошли по улице и свернули в переулок, который вел обратно к реке.

Корчма была захудалой, вересковая крыша заплесневела, дверь висела на одной петле, но доносившийся изнутри гул голосов ободрял. Я пригнулся, чтобы войти, Векель шел в шаге позади, и мои глаза привыкали к полумраку. Передняя половина здания была отведена под дело: прилавок отделял жилое пространство хозяина от посетителей. Пол был устлан камышом; вдоль стен, под низким скатом крыши, стояли скамьи. Большинство из них были заняты, и немало сидевших уставились на нас.

Пока Векель пошел за пивом — в городе оно должно быть хорошим, сказал я ему, — я нашел место, чтобы сесть. Было свободно между человеком, который, казалось, спал, и парой ирландцев в длинных подпоясанных туниках.

Их взгляды были прикованы к Векелю с выражением ужаса и восхищения. Я был доволен; это увеличивало шанс, что мне не придется с ними разговаривать. Отец всегда предостерегал: в Манастир-Буи смотри, с кем разговариваешь. Любители Белого Христа воруют не реже других, говаривал он. Дюфлин, решил я, с его гостями со всех концов света, был куда опаснее. Держаться особняком — и беда обойдет стороной.

Векель вернулся с двумя полными кружками. Он сиял.

— За счет заведения!

— Почему?

— Место кишит мышами. Я наслал проклятие на этих тварей. «К завтрему ни одной не останется», — сказал я ему.

«Это уже слишком», — подумал я.

— Значит, мы пьем здесь только раз.

— Может быть. — Лицо у Векеля было безмятежным и невинным.

Пиво оказалось таким же хорошим, как я и надеялся, и бесплатные добавки от благодарного хозяина вскоре поставили крест на нашем намерении остаться трезвыми.

Мы тихо переговаривались о Кормаке и о том, что он может предпринять. Утешало то, что, поскольку Имр и его команда были не из Линн Дуахайлла, он оставит это место в покое. Но это не мешало мне беспокоиться об Асхильд и Диармайде.

— С ними все в порядке, — заявил Векель. Он видел во сне будущее моей сестры, видел ее с младенцем на руках, и Диармайда рядом.

Волна облегчения.

— А Мадру и Ниалла — ты их видел?

Трепет длинных ресниц.

— С ними тоже все хорошо.

Успокоенный — витки славились своей способностью читать будущее, — я откинулся на скамью. Заметив молодого чернокожего мужчину, вышедшего из-за прилавка с метлой в руках,