Глаза Имра были прикованы ко мне, внимательные, как у кота, выслеживающего мышь.

— Ты его получишь, но при одном условии, — сказал я.

Кормак молчал. Он, как и я, понимал, что все лучшие фигуры на доске для тафла принадлежали Имру. Но и мой риск был не меньше. Я ставил на кон не только его жизнь, но и свою.

— И что это за условие?

Было ясно как день, что, выживет Кормак или умрет, я не смогу остаться в Линн Дуахайлле. Когда весть о моем участии дойдет до его отца, а она непременно дойдет, месть будет быстрой. Одно дело — назвать собаку Ниаллом, и совсем другое — простолюдину поднять руку на члена королевской семьи. Меня ждали разные судьбы. Утопление в болоте под плетеными решетками или, если повезет, смерть от клинка. А если не повезет — сдерут кожу заживо.

Я молча попросил Одина шепнуть словечко Локи. Затем, собрав всю свою уверенность, я сказал:

— Мы с Векелем присоединимся к твоей команде.

Это, конечно, не гарантировало безопасности, особенно если Маэл решит отомстить Имру за дурное обращение с сыном, но других вариантов у меня было немного.

Имр не рассмеялся моему предложению, и это уже было кое-что. Торстейн рассмеялась, но этого, решил я, следовало ожидать.

— Я видел тебя в деле. Ты неплохой кузнец, — сказал Имр. — А драться-то умеешь?

— Постоять за себя смогу. — В моих словах было больше бравады, чем правды. Я только что был в ситуации «либо я его, либо он меня» с Кормаком, но никогда не сражался в настоящей битве, и уж тем более не убивал человека.

Он хмыкнул, но пока не стал меня презирать.

— А ты, витки, — можешь владеть топором или копьем?

— Нет, — фыркнул Векель, и у меня упало сердце. Но он не закончил. — Однако я могу плести могущественные заклинания и читать будущее. Думаю, такие умения пригодятся такому человеку, как ты. И такой ватаге, как твоя.

Имр осклабился, напомнив мне загнанного в угол волка, скалящего зубы.

— Клянусь сиськами Фригг, ну и нахальная же вы парочка.

Я посмотрел на него и подумал, что он прекрасно понимает: я не в том положении, чтобы торговаться. Я мог убить Кормака и тем самым отомстить за отца, но люди верховного короля тут же сели бы мне на хвост. Отпустить его, толкнуть к его воинам, тоже вряд ли гарантировало бы мне пощаду. Уплыть на «Бримдире» было лучшим выходом, но Имр должен был счесть это стоящим.

Он дал мне потомиться в неведении целую вечность. А потом просто бросил:

— Хорошо.

Я уставился на него с открытым ртом, как сын Гуннкеля, который так и не пришел в себя после удара быка по голове.

— Давай сюда князька, пока я не передумал, — приказал Имр.

Я отпустил Кормака и толкнул его в спину.

— Однажды я приду за тобой, — сказал я.

Уверенный, я думаю, что Имр намерен его убить, он не ответил, но его взгляд, брошенный на меня через плечо, был полон чистейшей желчи.

Имр даже не вытащил оружия, настолько он был уверен в себе.

— У меня к тебе простое предложение, господин. Никакой мести ни мне, ни кому-либо из моей команды за то, что здесь произошло, не будет. Даешь слово?

— Даю.

— Поклянись Белым Христом.

Кормак повиновался.

Имр удовлетворенно хмыкнул.

— И еще одно.

Кормак выглядел таким же воодушевленным, как человек, которому поднесли миску со свежей рвотой.

— Что еще?

— Мне нужен тот, кто убил Кальмана.

Кормак не ответил сразу. Лицо Кольчуги потемнело. Я заметил, как Шрам искоса взглянул на румяного воина, который вдруг проявил жгучий интерес к гриве своей лошади.

— Живо, — сказал Имр, и в его голосе прозвучало железо.

Кормак помедлил, затем указал на румяного воина, который в ужасе поднял голову.

— Убейте его, — крикнул Имр, и шесть тетив звякнули.

Утыканный стрелами в грудь и спину, убийца Кальмана рухнул с коня. Он издал несколько булькающих звуков и затих.

— И все кольчуги твоих людей, — сказал Имр.

Вскоре у ног Имра лежало девять кольчуг. Он также забрал четыре меча и, казалось, был доволен.

К Кормаку вернулась толика храбрости.

— Мой отец будет в гневе, — сказал он Имру.

— Я с тобой дурно не обращался. А что до доспехов и оружия, считай это кровавой ценой за Кальмана. Твой отец это поймет.

Кормак нахмурился, но промолчал.

«Вот мой шанс», — решил я. Я почти произнес слова: «Мой меч — я хочу его вернуть», — но инстинкт запечатал мне губы.

Словно Кормак прочитал мои мысли. Он полуобернулся, стараясь выглядеть неприметно.

Внимание Имра тут же переключилось на него.

— А клинок-то у тебя знатный.

— Подарок отца. — Взгляд Кормака встретился с моим. С таким ангельским видом, будто и масло во рту не растает. Мне захотелось врезать ему по лицу, потому что он знал то же, что и я. Если Имр заберет меч, он оставит его себе.

— Отца, говоришь?

— Верховного короля Эриу, да. — Слова были произнесены с нажимом. — Он был бы весьма раздосадован, узнав, что его отняли у меня силой.

Имр взвесил свою алчность и то, как далеко он может зайти с Маэлом, а затем пренебрежительно махнул рукой.

— Не нужна мне такая безделушка.

Подбородок Кормака опустился, скрывая ухмылку.

Я подавил гнев. Пусть негодяй пока оставит его себе. Забрать меч, когда он будет умирать, — вот что завершит мою месть.

Получив от Имра разрешение уйти, ирландцы ускакали прочь. Кормак бросал на меня через плечо злобные взгляды.

Не обращая на него внимания, я молился Одину, который одобрил мою находку, и просил его дать мне шанс отомстить за отца. Вернув клинок, я буду чтить бога каждым убитым им человеком.

Имр решил не ждать утреннего прилива. Лучше уйти сейчас, сказал он, и какое-то время грести, чем обнаружить, что Кормак вернулся с воинами, скажем, из Кногбы. То, что он поклялся своим богом, еще не означало, что его отец оставит все как есть. Такое было вполне возможно. Мы с Векелем поспешили к Диармайду, чтобы попрощаться с Асхильд.

Ужаснувшись моему рассказу, она спросила, не устроит ли Кормак набег, не заберет ли людей в рабство. Я сказал ей, что это крайне маловероятно. Вмешался и Векель. Жители Линн Дуахайлла