Я смотрел на Асхильд, оцепеневший, холодный, мой взгляд был прикован к мокрой, сочащейся красным ране на животе отца. Большая часть меня проклинала тот день, когда я нашел меч, и жалела, что не оставил его ворону Одина, но крохотная, протестующая частичка кричала, что это не могло быть всем, что задумал бог. Я коснулся амулета, ища поддержки.

— Мы должны послать за священником, — сказала Асхильд.

— Зачем? — мой голос был тверд.

— Чтобы он мог быть похоронен по-христиански, — спокойно ответила она.

Я встрепенулся.

— Отец за всю свою жизнь ни разу не переступил порога церкви!

— Так хотела бы мать.

Моя ярость — не на Асхильд, а на пса, убившего моего отца, — вырвалась наружу.

— Мать умерла, сестра! Неважно, чего бы она хотела. Отец верил в Тора и Одина, а не в Белого Христа! — Я выплюнул последние два слова и добавил: — Я теперь хозяин в доме. Его похоронят по обычаю норманнов, и точка.

Мы похоронили отца в тот же день, рядом с матерью, недалеко от Линн Дуахайлла. Ку отправился в загробный мир вместе с ним. Я не смог этого сделать; вместо меня Векель провел клинком по огромной косматой шее. Ку не сопротивлялся. Казалось, с уходом любимого хозяина он и сам больше не хотел жить. В могилу также отправились орудия отцовского ремесла: молот, клещи, щипцы и разные железные изделия.

Я позволил Асхильд повязать отцу на шею амулет-молотокрест. Такие носили те, кто поклонялся и Тору, и Белому Христу; я надеялся, что дух отца не будет против. Над его могилой я не проронил ни слезинки, лишь дал торжественную клятву, что убийца заплатит за его смерть.

Я проводил Асхильд до дома Диармайда, а также Мадру и Ниалла. Славный парень, он согласился присмотреть за моей сестрой и собаками, особенно если я не вернусь. Последнее я сказал ему на ухо. Я также сделал заявление в присутствии Векеля, Диармайда, его отца и брата, так, чтобы Асхильд не слышала. В случае моей смерти длинный дом и наша земля переходили ей.

Мой план действий был очевиден, хоть и опасен. Расспросы Гуннкеля и других, кто видел прибывших, подтвердили, что это были люди из клана Холмайн. Что они делали так далеко от дома, никто не знал, но они пришли в Линн Дуахайлл в поисках кузнеца. Предводителем отряда был молодой светловолосый мужчина. Когда они уезжали, меч был у него. Гуннкель сказал это почти виновато. Я потребовал сказать, слышал ли он, как к нему обращались.

— Кормак. Кажется, Кормак, — прошептал Гуннкель. Асхильд не ошиблась, подумал я, и меня охватил ужас.

Гнаться за отрядом не было смысла. Я понятия не имел, куда они направляются, к тому же я был пешим. А у них были лошади. Лучшее место для свершения правосудия — Иниш-Кро на озере Лох-Эннелл, где жил верховный король. Диармайд, его отец и брат сделали все возможное, чтобы отговорить меня.

— Это убийство — горе, но ничего хорошего из этого не выйдет, — сказал Диармайд. — Кто сказал, что Кормак вообще будет в Иниш-Кро? Туда два-три дня пути. Да и вообще, это, верно, был совсем другой человек.

— Для знати один закон, а для простого люда — другой, — добавил его отец. — Справедливого суда ты не добьешься. А если и добьешься, Кормака к смерти не приговорят. Скорее всего, тебя изобьют до полусмерти. Или хуже.

Они посмотрели на Векеля в поисках поддержки, но тот, пожав плечами, сказал, что не ему вмешиваться. Это Норны, прядущие нити наших жизней, решат, когда оборвать мою.

Диармайд и его родня на это прикусили языки, но их мрачные лица ясно говорили, что, по их мнению, я, сраженный горем, лишился рассудка и скоро погибну. Мне же было не до их беспокойства. Пока Кормак из клана Холмайн мертв, неважно, умру ли я сам. Мало кто будет по мне скучать. Родителей нет, у Асхильд есть Диармайд, они смогут позаботиться о Мадре и Ниалле. Векель, самодостаточный, и так выживет.

Я отыскал Асхильд, чтобы сказать ей то же самое. Она стояла у могилы нашего отца. Увидев меня, она набросилась на меня.

— Типичный мужчина! Ты бросаешь свою жизнь на ветер, Финн, и ради чего?

— Ради того, что он сделал. С отцом, с тобой…

— Я не ранена! — выплюнула она. — Да, он убил отца, но он сын верховного короля. Даже если ты каким-то чудом и преуспеешь, ты тоже умрешь. Это слишком высокая цена за честь!

Я слышал мудрость в ее словах, но уязвленная гордость не позволяла мне отступить. Это, и мысль о том, что я больше никогда не увижу свой меч.

— Я ухожу, сестра, и точка. — Я хотел поцеловать ее на прощание, но она отстранилась. Сдавшись, я опустил взгляд на свежий холмик земли и понадеялся, что отец одобрит мой поступок. Затем я пошел прочь.

— Финн.

Я не остановился. Не обернулся.

— Я буду молиться за тебя, Финн.

Я резко обернулся и встретил полный чувств взгляд Асхильд.

— Спасибо.

Больше я в Линн Дуахайлле не задержался. Меня ждал долгий путь. Даже если Кормака не было в Иниш-Кро, я хотел добраться туда, пока преступление еще свежо. У меня были лук со стрелами и сакс. Я также вооружился копьем и снял со стены старый отцовский щит из липы. Из еды я взял немного бекона и ячменной муки.

Векель настоял на том, чтобы пойти со мной.

— Я бросал руны. Так предсказано. — В его подведенных черным глазах было что-то еще.

Довольный тем, что Норны сплели наши нити еще на некоторое время, я не придал этому значения.

— Велика вероятность, что мы не вернемся, — предупредил я.

Он фыркнул.

— Возможно. К тому же, без моей помощи ты далеко не уйдешь.

Я испытал огромное облегчение. Несмотря на гнев, мысль о том, чтобы в одиночку искать правосудия в резиденции верховного короля, пугала.

По дороге на запад, той же, что вела нас в Манастир-Буи, было время для разговоров. Векель сразу перешел к делу.

— Сколько воинов будет в королевском стане?

Я был готов.

— Сначала ответь на мой вопрос.

Он выглядел удивленным.

Мне было приятно видеть его в замешательстве, так что я дал ему помучиться.

Он сдался первым.

—