выходит зеленый ушами пушист
на морду нормальный немецкий фашист
а может вообще штурмбанфюрер
аж чуть с перепугу не умер
родитель хоть был не философ но храбр
без слова зеленого хрясь между жабр
но чем-то сверкнул этот житель
и в пыль разлетелся родитель
тут я спохватился но сразу облом
другие фельдфебели в сотню числом
отделали вмиг как хотели
и в свой израиль улетели
я пыли отцовской с пригоршню собрал
чтоб знали в милиции что не соврал
такая стеклянная вроде
в стакане держу на комоде
чума ты очкарик глотай по второй
за то что папаша народный герой
зеленым позор анашистам
и всем оккупантским фашистам
печально икая он кончил рассказ
и рылом надолго в капусте увяз
пока расширялась большая
вселенная сну не мешая
сказки пушкина
на руслане росли в ковылях на людмиле
чуди с водью в ботве учиняли отлов
а чужих чародеев уволь не любили
тут своим не наплотничать дыб да колов
лейся в песне содом если в сердце гоморра
но чем шире душа тем темней города
бей своих чтоб чужие на борт черномора
то-то ряби в очах и в руке борода
тридцать три из трясины в торфянике вязком
в пользу мужней науки жена сражена
булаву в чистом поле на голову с лязгом
раньше думал такой а потом не нужна
с фсб на васильевском спуске в повозку
больно все напоследок русалку хотят
и баюн ваш ученый пейсатый в полоску
пусть попляшет покуда мы топим котят
расстилайся славянская в банях услада
близко музыка сфер репродуктор в метро
спой нам оперу глинки о брани руслана
с головой если сердце на рельсах мертво
«вот на линованном листе письмо…»
вот на линованном листе письмо
теперь таких не пишут сразу в аську
и в скайп с ушами шасть и ну трещать
а тут листок буквально из бумаги
его с проклятием или мольбой
бывало сунешь в щель и долго ждешь
прощения или разрыва в кровь
молчишь в уме взаимно с адресатом
потом ответ но ты допустим умер
или сменил внезапно пмж
с натужным скрипом повернулся шар
в пространстве и обратно не вернется
и вдруг смотри одно из этих желтых
дошло сюда но я отнюдь не тот
кому написано и раз пятнадцать
я сбрасывал хитиновый хитон
седея и мужая отраженьем
теперь читаешь и даешься диву
как боль его бледна и гнев нелеп
он был тогда поэт и мы дружили
я отвечал из сенеки цитатой
из утешенья матери я знал
он мне ответит превзойдя размолвку
но повернулся шар и он ушел
во мрак струится школьная линовка
на ней вселенная висит неловко
где встретиться вовеки не смогла
с его проклятием моя мольба
сестра
чуть ночь и часовые стоя спят
тебе впотьмах меня понять нетрудно
где в точности я источаю смрад
молчу ничком в пыли и пахну трупно
сверкнула бронза белый свет погас
пора бы погребальные услуги
ни шороха не будет кроме нас
вороны в ступоре и псы уснули
пускай креон с три короба наврет
повергнув в трепет хор и корифея
здесь только ты мне город и народ
куда неверной кровью багровея
звенит от семивратных стен верста
кому была так велика всегда
когда лежишь и шлем пернатый пуст
единственный для тени собеседник
опарышей самозабвенный хруст
вороний грай в листве маслин соседних
твоя страна соломинка в костре
не родина а родинка простая
на треснувшей от жара кожуре
пока внутри слышнее шум распада
теперь не пленник тела и тепла
останься гибель небольшим ушибом
пой ненависть как я люблю тебя
которая сейчас придет с кувшином
пролить вина поговорить во мгле
со мной и кротко повисеть в петле
встань мертвая моя пора домой
нам истлевать в любви а им на плаху
ты не отринула что было мной
за то что я погиб и дурно пахну
мы верные потомки тех живых
как плоть твоя нежна моим фалангам
теперь не он а я тебе жених
на ложе звезд в забвении прохладном
как ослепительно судьба проста
с изнанки всех земных отчизн и родин
где труп твой брат тебе и тем свободен
что скован цепью кровного родства
и если ты осталась у меня
как радостно что рано умерла
«отстрекотала в полночь речь…»
Молчи…
Ф. Тютчев
отстрекотала в полночь речь
досказаны все сказки
настало время поберечь
голосовые связки
еще губами шевельну
но воздуха не двинут
и можно слушать тишину
откуда голос вынут
снаружи город и семья
шарманщица разлука
а в голове была всегда
дыра без слов и звука
душа согласна осязать
она увидеть рада
но то чего нельзя сказать
ей пробовать не надо
так много нашумели бед
что жить на свете жалко
у тишины обмана нет
не тронь ее шарманка
когда погаснет гул молвы
как в песне гайдна свечи
мы вспомним все что не могли
доверить прежней речи
тем повелительней ответ
хотя вопрос напрасен
что мир молчащий слову вслед
так пристален и ясен
«кто любили меня по способности сил…»
кто любили меня по способности сил
или просто терпели как трудного брата
от души бы себя хоронить пригласил
если без вариантов и смерть это правда
я бы взял их туда где теряется нить
где скоблят на столбе недалекую дату
и ни трости надломленной не преломить
ни курящийся лен угасить кандидату
там всегда спозаранку команда дружна
размотали веревки нарезали дерна
потому что пиздец и в дорогу нужна
справедливая смерть если жизнь непритворна
вот и все именины а дальше увы
напоследок в комической роли скелета
ощутить где кончаются фазы луны
и в рулетку свиваются стороны света
или поп налетит только поздно спасать
больно набело речи у них без помарок
но попробуй из ящика честно сказать
что старался но был никому не подарок
остается к столу и в котел по рублю
омочить чем привыкли причину поездки
только я вас и так без возврата люблю
и другой в дневнике не имею повестки
