И собачку за смиренье

С господином обласкали.

Proamion

Того во Имя, Кто себя творил

От вечности в творящем действе сил;

Его во Имя, Кто нам дал в удел

Любовь и веру, мощь и волю дел;

Во имя Оного, чьи имена

Столь разнствуют, но тайна всем одна:

Докуда досягает глаз иль слух,

Подобье лишь Его встречает дух,

И вдохновенья пламенным крылам

Довлеет тень одна Того, Кто Сам.

И знак Его, один, тебя влечет

И дале мчит, и сад окрест цветет;

Утерян счет, смесились времена,

Безмерность –  каждый шаг, нет выси дна…

Что был бы Бог, когда б громаду тел

Извне толкал, вкруг пальца твердь вертел?

Его достойно внутреннее деять

Себя в природе, мир в себе лелеять,

Дабы ничто в нем алчущее жить

Ни сил своих, ни духа не лишить.

Парабаза

Жадно стремится, уж многие годы,

Дух человека, восторгом горя,

Смело проникнуть в глубины природы,

Знать, как природа живет, творя.

Вечноединое духу предстало

В многообразье вселенского лика.

Все равноценно: великое –  мало,

Самое малое в мире –  велико;

На всем отпечаток особенный, свой.

Неудержимо и вечно меняясь

И изменениям сопротивляясь,

Катится жизни поток огневой.

Так образуя, преобразуя,

Чтоб удивляться, в мире живу я.

Правило жизни

Хочешь радостно и счастливо прожить,

Научись о невозвратном не тужить,

Научись ничем не раздражаться,

Настоящим полно наслаждаться.

Сердце ненавидеть отучи,

Будущее Богу поручи.

Притча

Ужасный дождь, и град, и тень,

И без любви к тому же день.

Ты спряталась сонливо.

В окно стучу, стучу я в дверь, –

О выйди, душенька! поверь, –

Ты, как всегда, красива.

Притча

У Муз явилась мысль одна:

К искусству приобщить Психею.

Методики твердят затею,

Но прозе Душенька верна.

Не слишком лиры звук прекрасен,

Хоть ночь прелестней летних снов,

Но вот Амур приходит, страстен,

И курс учения готов.

Всегда и везде

Ключ бежит в ущелья гор;

В небе свит туманов хор, –

Муза манит к воле, в поле

Трижды тридевять и боле.

Вновь напененный бокал

Жарко новых песен просит;

Время катит шумный вал,

Но опять весну приносит.

Трилогия страсти

Вертеру

О дух многооплаканный, ты снова

Явился гостем в мир земной.

Средь новых нив возник, как тень былого,

И не робеешь предо мной.

Ты мне напомнил то златое время,

Когда для нас цвели в полях цветы,

Когда, дневное забывая бремя,

Со мной закатом любовался ты.

Тебе –  уйти, мне –  жить на долю пало.

Покинув мир, ты потерял так мало!

Казалось бы, для счастья жизнь дана:

И прелесть дня, и ночи глубина!

Но человек, взращенный в неге рая,

На раннем утре жизненного мая

Уже бороться обречен судьбою

С чужою волей иль с самим собою.

Одно другого не восполнит, нет!

Снаружи тьма, а в сердце яркий свет,

Иль в сердце –  ночь, когда кругом светло

И счастье вновь неузнанным прошло.

Но вот оно! В каком восторге ты

Изведал силу женской красоты!

И юноша, блестящим предан снам,

Идет в весну, весне подобен сам.

Он изумлен: весь мир ему открыт,

Огромный мир ему принадлежит.

Он вдаль спешит с сияющим лицом,

Не скованный ни домом, ни дворцом.

Как птица под лазурный небосклон,

Взмывает ввысь, любви коснувшись, он

И с неба вновь к земле стремит полет, –

Там взор любимой в плен его зовет.

Но рано ль, поздно ль –  все ж узнает он,

Что скучен плен, полет его стеснен,

Свиданье –  свет, разлука –  тьма и гнет,

Свиданье вновь –  и счастьем жизнь блеснет.

И миг прошел, года в себя вместив,

А дальше вновь прощанье и разрыв.

Твой взор слезой умильною блестит,

Прощаньем страшным стал ты знаменит,

Оплакан всеми в свой последний час,

На скорбь и радость ты покинул нас.

И вот опять неизъяснимый рок

По лабиринту страсти нас повлек,

Вновь обреченных горестной судьбе,

Узнать разрыв, таящий смерть в себе.

Как трогательно пел певец любви:

В разрыве –  смерть, с возлюбленной не рви!

Страдающим, просящим утешенья

Дай, Господи, поведать их мученья!

Элегия

Там, где немеет в муках человек, Мне дал Господь поведать, как я стражду.

«Торквато Тассо»

Что принесет желанный день свиданья,

Цветок, не распустившийся доселе?

В нем ад иль рай –  восторги иль страданья?

Твоей душой сомненья овладели.

Сомненья нет! Она у райских врат,

В ее любви –  твой горний вертоград.

И ты вступил в блаженные селенья,

Как некий дух, достойный жизни вечной.

Здесь нет надежд, желания, томленья,

Здесь твой Эдем, мечты предел конечный.

Перед лицом единственно прекрасной

Иссяк источник горести напрасной.

Крылатый день влачился так уныло,

Ты исчислял мгновения, тоскуя,

Но и в лучах полдневного светила

Не таял след ночного поцелуя.

Часы текли скучны, однообразны,

Как братья, сходны и, как братья, разны.

Прощальный миг! Восторги обрывая,

В последний раз ты льнешь к устам любимым.

Идешь –  и медлишь –  и бежишь из рая,

Как бы гонимый грозным серафимом.

Глядишь на темный путь –  и грусть во взоре,

Глядишь назад –  ворота на запоре.

И сердце вдруг ушло в себя, замкнулось,

Как будто ей себя не раскрывало,

Как будто с ней для счастья не проснулось,

Своим сияньем звезд не затмевало.

Сомненья, скорбь, укоры, боль живая

Теснят его, как туча грозовая.

Иль мир погас? Иль гордые утесы

В лучах зари не золотятся боле?

Не зреют нивы, не сверкают росы,

Не вьется речка через лес и поле?

Не блещет –  то бесформенным эфиром,

То в сотнях форм –  лазурный свод над миром?

Ты видишь –  там, в голубизне бездонной,

Всех ангелов прекрасней и нежней,

Из воздуха и света сотворенный,

Сияет образ, дивно сходный с ней.

Такою в танце, в шумном блеске бала,

Красавица очам твоим предстала.

И ты глядишь в восторге, в восхищенье,

Но только миг –  она здесь неживая,

Она верней в твоем воображенье –

Подобна той, но каждый миг другая.

Всегда одна, но в сотнях воплощений,

И с каждым –  все светлей и совершенней.

Так у ворот она меня встречала

И по ступеням в рай меня вводила,

Прощальным поцелуем провожала,

Затем, догнав, последний мне дарила,

И образ тот в движенье, в смене вечной,

Огнем начертан в глубине сердечной.

В том сердце, что, отдавшись ей всецело,

Нашло в ней все, что для него священно,

Лишь в ней до дна раскрыть себя сумело,

Лишь для нее вовеки неизменно,