через час, около пяти вечера, у ворот с охраной. Он не сможет приступить к работе, пока флористы не расставят все цветы по местам, потому что лазерные лучи нужно нацеливать на каждое растение. Я слоняюсь по сувенирным лавкам и архиерейским пошивочным ателье: блеск и нищета ватиканского шопинга. Какое-то время я – безуспешно – трачу на попытку уговорить одного из швейцарских гвардейцев пропустить меня за рамку: во-первых, потому, что мне скучно, а во-вторых, потому, что мужчины в пышных полосатых панталонах не внушают мне особого почтения.
За заграждением я замечаю Пола Декерса, дирижирующего последними приготовлениями. Почти все время, что я здесь, вижу его лишь издалека и краем глаза: всегда в спешке, в кожаных туристических ботинках и с сумкой на поясе (тоже кожаной). В вечер моего приезда, когда мы с Андре сидели в кафе при отеле, Пол на минутку остановился поболтать. Он поведал мне историю нашумевшего чаячьего налета 2017 года и рассказал, как, вернувшись в Нидерланды, выступил по телевидению в надежде, что кто-нибудь из публики подкинет ему идею, как избежать подобных неприятностей в будущем.
На просьбу откликнулось что-то около 250 человек, однако почти никто из них не удосужился как следует продумать детали. Оттуда, где я сейчас стою, можно практически заглянуть в спальню папы. Жители Ватикана не желают, чтобы их ночь напролет будили «ревущие сирены», как предложил один доброхот, или «звуки взрывов». Они не хотят на следующее утро служить мессу в облаках «зловонного запаха». И хотя еще одно распятие, может, и вписалось бы в иконографию крестных мук, в избытке представленную на площади Святого Петра, предложение подвесить где-нибудь дохлую чайку за связанные лапки тоже не подлежит обсуждению. К тому же Андре не уверен, что ночью это сработало бы. Чайки эволюционировали как дневные птицы; и хотя сегодня некоторые из них и предпринимают ночные налеты на мусорные баки Рима, ночное зрение чаек может быть недостаточно острым, чтобы разглядеть все пугающие детали. Я вспомнила о Робоптице, но Нико Нейенхейс, видимо, телевизор в тот день не смотрел.
На следующий день после телевизионного обращения Андре позвонил Декерсу и сказал: «Я распугиваю птиц вот уже двадцать пять лет». Андре – владелец компании под названием Vogelverschrikker (что на голландском означает «пугало»). Он предложил привезти в Рим установку LaserOp Automatic-200: своего рода монохромное лазерное шоу. Лазеры беззвучные, по всей видимости гуманные, и на них, как правило, можно положиться, если вам нужно распугать чаек как минимум на неделю. Лазеры обычно используют ночью или при слабом освещении, когда лучи видно лучше всего. Служба контроля дикой фауны США с их помощью удерживает бакланов, чаек и грифов подальше от сооружений, на которых птицы – или их испражнения – скапливаться не должны.
Лазерные лучи зеленые, а этот цвет, как считается, некоторые птицы различают лучше, чем люди. Теория, которую продвигают на своих сайтах производители лазерных отпугивающих устройств, предполагает, что лазеры работают, потому что птицам лучи кажутся твердыми зелеными прутьями, которые рассекают воздух и угрожают им. (Интересно, чья это идея и не пересмотрел ли товарищ «Звездные войны». Я проверила: в рекламном тексте «лазерные мечи» не упоминаются ни разу. Из всех возможных наименований они выбрали «эффект прута».) Однако некоторые виды птиц – голуби, например, и скворцы – то ли не воспринимают лазерные лучи таким образом, то ли они их не смущают.
Ровно в пять часов появился Андре и повел меня к алтарю. Завтра 80 000 католиков и туристов соберутся посмотреть, как папа служит мессу, и принять причастие из рук кочующего отряда священников, но сейчас перед нами только ряды серых пластиковых стульев. Андре привез с собой два аппарата LaserOp Automatic-200. Достаточно было бы одного, но вы же понимаете, это Ватикан. Андре предпочел перестраховаться. Лазеры установлены в белых кубических сооружениях, которые, увидев на полях, можно было бы принять за составленные друг на друга пчелиные ульи. Здесь, у подножия алтаря на площади Святого Петра, они выглядят как – ну я не знаю, как крестильные купели от ИКЕА?
Мы с Андре пытаемся перекричать шум воздуходувки для уборки опавших листьев, которой оперирует клининговая бригада.
– Как вы стали заниматься распугиванием птиц? – ору я.
Он наклоняется к моему уху:
– Ну, когда-то я сам был фермером!
Эта мысль мне в голову не приходила. Андре похож на фермера не больше, чем Пол Декерс на флориста. Андре тоже любит кожаную одежду – в его случае это потертый черный пиджак. Волосы у него подстрижены коротко, вровень со щетиной на подбородке. Он носит джинсы с низкой посадкой, и, хоть покрой у них довольно свободный, на фермерские штаны они совсем не похожи.
Андре выращивал салат. «Айсберг и сорт "маленькая жемчужина"!» Воздуходувка выключается на середине предложения. «Маленькая жемчужина!» – раскатывается по площади, словно кричалка по стадиону.
На его поля зарился целый бродячий зверинец любителей салата. Зайцы, вороны, вяхири. «Вяхири выедали самую сердцевинку. Пропановой пушкой мне их отвадить не удавалось». (Пропановая пушка, или гром-пушка, – это пиротехническое устройство, которое устанавливают на поле, настраивая таким образом, чтобы выстрелы раздавались с определенными интервалами.) «Можно закрыть посевы сеткой, но это дорого, к тому же сетку нужно обслуживать, а это куча работы. Вороны будут выдергивать кустики из земли, надеясь отыскать под ними червяков». Я спросила Андре, не думает ли он, что чайки выдергивали нарциссы из горшков по той же причине. Он говорит, что ему кажется, будто чайки учинили разгром из любопытства: «Чайка думает: "Это что-то новенькое! Может, оно съедобное. Ну-ка, попробую"».
Андре любит птиц. Он отмечает пользу, которую они приносят, поедая насекомых-вредителей. «Птицы жили тут задолго до фермеров, – добавляет Андре. – Фермер заявляется и, считай, накрывает стол, а птицы, естественно, прилетают поесть – вот так это в общем и работает».
Подобно сенатору из восьмой главы, Андре выбрал самую эффективную стратегию из всех возможных. Он сменил карьеру. Однажды, будучи еще фермером, Андре разговаривал по телефону с производителем Страшного человека – шумного, периодически надувающегося воздушного танцора для отпугивания птиц. «Он мне сказал: "Знаете, мне нужен дистрибьютор в Голландии. Что скажете?" И я говорю: "Окей, я за"». Андре стал представителем Страшного человека в Нидерландах. Клиенты часто искали решение подешевле, и скоро он начал закупать пиротехнику, чучела птиц и воздушных змеев в виде ястребов. «У нас на складе есть все средства для отпугивания птиц, какие только существуют в мире». Какое-то время он еще держал ферму. «Я разрывался между салатом и отпугиванием, но это было слишком тяжело». В итоге Андре выбрал отпугивание. И график удобнее, и денег приносит больше. Фермерство похоже на золотую лихорадку: состояние сколачивают те, кто зарабатывает на снабжении остальных.
Андре встает и обходит цветочную композицию по периметру, через каждые несколько футов
