В танковых войсках командиры недостаточно (а то и просто плохо) знали и все то, чему должны были обучать механиков-водителей – и материальную часть танка, и правила ухода за ней, и правила ее эксплуатации.

Количество и объем источников, освещающих выучку войск связи «предрепрессионной» РККА, незначительны – но и в них зафиксированы факты незнания комсоставом того, чему он должен был обучать бойца. В первой же части войск связи БВО, чей комсостав проверило летом 1936 г. УБП РККА (отдельном батальоне связи 2-й стрелковой дивизии) «у преобладающего большинства» командиров оказались слабы знания по электротехнике и радиотехнике. «При указанном положении, – подчеркнули проверявшие, – комсостав вести подготовку своих подчиненных должным образом, конечно, не может, а отсюда – кустарничает»405. Больше того, он не владел и навыками, необходимыми рядовому связисту: не умел сноровисто подготовить к работе рацию (не говоря уже о самой работе на ней) и плохо умел работать на телеграфных аппаратах Морзе. И это, напомним, в «ударной» дивизии…

Впрочем, во всех (sic!) отдельных батальонах связи стрелковых дивизий Приморской группы ОКДВА комсостав еще зимой 37-го «слабо» работал и на телеграфных аппаратах и на рациях. Это признал отчет самих же войск связи Примгруппы за зимний период обучения 1936/37 учебного года (от 24 апреля 1937 г.) 406.

Низкий уровень дисциплины

На протяжении последних ста лет в отечественных уставах дисциплина трактуется как точное и строгое соблюдение военнослужащими порядка и правил, установленных законами и воинскими уставами. Это предполагает, в частности, точное выполнение приказов начальников и добросовестное выполнение служебных обязанностей.

Между тем характерной чертой «предрепрессионной» РККА было халатное выполнение, а то и невыполнение комначсоставом требований, предъявлявшихся вышестоящими инстанциями (в уставах и наставлениях, приказах, указаниях, планах и т. п.) к содержанию, организации и качеству боевой подготовки. «[…] Вы знаете, что одно дело требовать, а другое дело – выполнять на практике», – кратко охарактеризовал 4 августа 1937 г. на совещании политработников РККА эту особенность Красной Армии член Военного совета КВО корпусной комиссар Е.А. Щаденко407. «Посмотрите, какое у нас отношение к приказу, – призывал 24 сентября 1935 г. на разборе маневров начальник политуправления СКВО А.Л. Шифрес. – Возьмем любую часть и проверим, какое количество приказов наркома и наших не выполнено. У нас есть такое отношение к приказу, что его можно не выполнять или наполовину выполнять, а можно брать только в основном»408…

Нарушать дисциплину здесь побуждала элементарная лень, стремление облегчить себе жизнь (комбриг К.Д. Голубев из УБП РККА смотрел в корень, когда писал в докладе об итогах инспектирования в октябре 1936 г. 59-й стрелковой дивизии ОКДВА, что, нарушая требования курса стрельб, комсостав создает «более легкие условия» прежде всего себе409). «Принцип делать «как легче», а не как требуют уставы, наставления, инструкции и приказы, к сожалению, имеет очень большое распространение», – подтверждалось в отчете штаба ОКДВА от 18 мая 1937 г.410

О том, насколько часто возникал соблазн «делать, как легче», можно судить и по немногим сохранившимся документам «предрепрессионной» 100-й стрелковой дивизии УВО/КВО (все они относятся к 1934–1935 гг.). Из 32 лиц комначсостава и младшего комсостава, привлеченных в первом квартале 1935 года дивизионной парткомиссией к партийной ответственности, 13 (10 командиров и 3 политработника) пострадали за халатное отношение к служебным обязанностям. В их числе оказались даже командир 100-го артиллерийского полка Андреев и его помощник Спалит – которые «благодаря своей халатности и безответственности допустили срыв учебных планов 1-й ступени обучения». Из пяти командиров и младших командиров, чьи дела парткомиссия рассмотрела на заседании 22 ноября 1934 г. (единственном, от которого сохранился протокол), четверо обвинялись в халатном отношении к боевой подготовке (у врид командира 2-го батальона 299-го стрелкового полка Н.Ф. Жарова оно привело к тому, что «в 2-х ротах б[атальо]на отмечался стрелковый прорыв»)411…

О распространенности стремления «делать «как легче» говорят и многочисленные указания источников на такое прямое следствие этого стремления, как низкая требовательность комначсостава к подчиненным.

В пехоте «вредительство в боевой подготовке шло по линии: а) низкой требовательности […]», – прямо отмечалось, например, в докладе политуправления КВО от 31 июля 1937 г.412, и это отнюдь не было натяжкой, призванной еще сильнее очернить «врага народа Якира». О том, что «низка еще требовательность начсостава к своим подчиненным», говорилось и в вышедшей еще при И.Э. Якире директиве начальника политуправления КВО армейского комиссара 2-го ранга М.П. Амелина от 23 июля 1936 г.413 Она, правда, была посвящена вопросам сбережения техники и снижения аварийности в танковых частях, но другие документы «предрепрессионного» КВО свидеельствуют, что так было и в других родах войск.

Таков, например, доклад начальника политотдела 7-й стрелковой дивизии бригадного комиссара А.М. Подзюнского от 26 января 1936 г. – отметивший «наличие у значительной части мл[адших] командиров элементов панибратства, недостаточной требовательности, стремления казаться крас[ноармей]цам своим человеком». Это, уточнял начподив, «исходит в большей мере из факта землячества (подавляющее большинство младших командиров из тех же районов и сел, откуда красноармейцы)»414, но схожая картина фиксировалась и в частях, не являвшихся территориальными. В 24-й и 58-й стрелковых дивизиях, докладывал 11 февраля 1936 г. И.Э. Якиру помощник командира 17-го стрелкового корпуса по политической части дивизионный комиссар И.В. Сафронов, «очень низкая требовательность во время учебы, я бы прямо сказал, существует либеральное отношение к недочетам в учебе»415. Проверяя в июне 36-го боевую подготовку 44-й стрелковой дивизии, комиссия начальника штаба 8-го стрелкового корпуса комбрига И.С. Кособуцкого вскрыла «слабую требовательность» младшего комсостава 44-го отдельного саперного батальона, а штабисты 15-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона 9 января 1937 г. и сами отмечали на партсобрании, что в их части «слаба требовательность младшего к[ом] состава к себе и к подчиненным»416.

На партсобрании, прошедшем 8 июня 1937 г. во 2-м стрелково-пулеметном батальоне 135-й стрелково-пулеметной бригады, то же самое говорилось уже о средних и старших командирах («отсутствует требовательность со стороны ком[андного] состава»); в директиве начальника политуправления КВО дивизионного комиссара И.М. Горностаева от 1 августа 1937 г. отмечалось, что в 15-м артиллерийском полку 15-й стрелковой дивизии «продолжает [выделено мной. – А.С.] существовать и культивироваться низкая требовательность в боевой и политической учебе»417…

А вот протокол общего собрания комначсостава частей 45-й стрелковой дивизии, стоявших в Новоград-Волынске, 27 марта 1937 г. «У нас получается в полку так: если командир требовательный к подчиненным, то его старшие начальники не поддерживают», – заявил командир батальона 133-го стрелкового полка капитан А.Д. Шеменков. «[…] Требовательность у нас еще недостаточна», – заметил вслед за ним командир батареи 45-го артиллерийского полка Бростерман, а затем