Ему и так хватало этого…

— Агу-а?

— Да твою ж… Чё ты проснулся-то, а?

* * *

Мне снились обрезки моей прошлой жизни. Не само моё существование, нет. А что-то из пережитых моментов.

Опять слышал голос своей матери. Слышал про какую-то сделку, чтобы спасти меня. И… мне было холодно.

Было много нарезок, где передо мной открывались коридоры с серыми стенами, выложенными мрачным камнем. А так же, я чувствовал запах. Какой-то гнили и влажности.

Что это было? Я не мог себе ответить. Но после коридоров, пошли ужастики.

В общем, я осознал себя в теле какого-то юнца, лет так пяти-шести. Стоял напротив мужчины в черном костюме, с кепкой на голове, которая скрывала лицо. И чего-то выжидал.

Вокруг был лишь мрак, тусклый свет от причудливых ламп. Могильный холод и вонь…

— Я тебя воспитаю, сын мой, — послышался голос Бориса, от этого самого мужчины. — Поверь, я смогу прокормить тебя, ты только глянь…

Через мгновение Борис растворился, а на его месте стояла целая пирамида из бутылочек с молочной смесью. Эта конструкция подсвечивалась где-то сзади, бросая на меня большую тень.

И если честно, видок был жутковатый.

— Но я не хочу есть! — прошептал я.

А Боря лишь злобно хохотал. Боре было всё равно! Он уже каким-то образом стоял рядом и, держа меня за плечи, пихал мне бутылочку:

— Ну что, ты голодный? — хохоча, спрашивал он. — Ну что, ты? ГОЛОДНЫЙ?

Испуг, который я испытал, невозможно было описать словами. Что-то в душе резко напряглось, и я понял, как сильно я ненавижу эту бутылочку. Она за один вечер, начала вызывать у меня чувства полные отвращения.

— Не надо! — прокричал я, но из глотки вырвалось обычное: Агуа.

На этом моменте я проснулся. Ничего не поменялось. На меня пялится этот истязатель, да ещё и хмурится своей устрашающей рожей.

Ну что опять?

— Ладно, ладно, не ори, — пробурчал Борис, раздражённо вздыхая. — Сейчас покормим тебя, маленький тиран.

КАКОЙ КОРМИТЬ? ОПЯТЬ? ТЫ О ЧЁМ? У МЕНЯ ПАМПЕРС ПОЛНЫЙ!

Парень вышел на кухню. Понимая, чем всё это может закончиться, я начал дрыгать ножками и ручками, в попытке встать. Мышцы были слишком слабыми, так что ничего у меня не вышло.

Но я не оставлял попыток свалить из этой корзинки. Я был готов к чему угодно: упасть, улететь, вернуться туда, откуда пришёл в это тело, лишь бы этот мучитель не пихал в меня молочную смесь.

Я не успел…

В очередной попытке встать я замер, услышав шаги. Приподняв голову, увидел Бориса, стоящего в дверном проёме с этой… БУТЫЛКОЙ. Которой, он всю ночь меня пугал, пытаясь накормить.

Он почему-то думал, что я тут же её проглочу. Что у меня бездонный желудок. Хотя наташа несколько раз сказала ему: «дети едят через каждые два-три часа. Не надо насильно его напаивать. От этого, он тише и спокойнее не станет».

Он смотрел на меня как-то кровожадно, натянув на лицо кривую улыбку. Лучше бы уж не улыбался…

Да это не я тиран, а ты! СПАСИТЕ!

Приближаясь ко мне, Боря перекидывал бутылку из рук в руки, словно шёл не младенца кормить, а на какую-то драку. Резко поднеся её к моему лицу, он запыхтел, ибо я не собирался сдаваться!

Отворачивался, морщился и истошно вопил: АГУА!

Хотя в голове было другое: Вырасту, я тебя найду, и запихаю эту бутылочку по самые…

— Ну че ты? Не выёживайся, — ворчал Боря, пытаясь запихнуть мне в рот соску. — Жрать же хочешь, по глазам вижу.

ДА НЕ ХОЧУ Я! АТСТАНЬ!

Наконец, после нескольких безуспешных попыток, мне пришлось сдаться. Я устал.

Смирившись с неминуемым, я позволил ему впихнуть в меня эту проклятую соску.

Молочная смесь была теплой и сладкой, но противной до тошноты. Глотать ее не хотелось совершенно, поэтому я притворился, что ем. Боря смотрел на меня с триумфом, словно одержал великую победу. Но он ещё не понимал, с кем связался…

— Ну и хер ли ты верещал, — проворчал он. — Сам жрать хочешь, но за каким-то фигом нервы мне мотаешь.

Я мечтал о том дне, когда смогу говорить, ходить и давать вот таким, как он, по шапке. Да посильнее. Но больше мечтал, чтобы нашлись мои местные родители… когда же настанет этот день?

Дождавшись когда парень потеряет ко мне интерес, я выплюнул бутылку. Парень, кажется, не заметил этого. Он просто взял корзинку, протянул меня Наташе и велел посмотреть и помыть мне попу.

Как только эта милая девочка взяла меня на руки и потащила в ванную комнату, в животе началось бурление. Когда пятую точку начала обдавать теплая водичка, появилось желание что-то выпустить из себя…

Через мгновение, со сквозящим звуком, мне стало так спокойно… легко.

— БОРЯ, ТЫ КАК БУДТО ПРЕДВИДЕЛ! МАЛЫШ ПОКАКАЛ!

За следующие полчаса ничего толком не произошло.

Боря, собираясь на работу, долго сомневался, стоит ли меня брать с собой или нет. Я, пока слушал его раздумья: «Нахер ты мне там нужен» и «Что за хрень творится? Почему я не могу от тебя отдалиться», изредка проваливался в сон.

Мне бы, блин, самому знать, что это за связь такая. И, на самом-то деле, я был готов мириться с грустью, которую испытывал, когда он далеко от меня отходил. А то, что ему там было больно, одиноко и что-то ещё — уже, было всё равно!

Лишь бы его рядом не было. Этого молочного тирана.

Затем произошло следующее. Где-то из глубины квартиры послышался кашель. Боря, который держал меня на кухне, резко сорвался куда-то. С очень взволнованным лицом.

А кашель, который я услышал, был каким-то слишком болезненным. Как будто кошка срыгивала шерсть.

Кошка? Шерсть? Откуда я знаю смысл и значение этих слов?

Оставшись один, я попытался осознать произошедшее.

Что происходит? Почему мне так не повезло? И почему этот Боря так бесит?

Последний вопрос, впрочем, был самым простым. Он бесил меня своей тупой прямолинейностью и своей уверенностью в том, что он знает, как мне будет лучше.

Вопросы о своем неудачном попаданстве внезапно отошли на второй план, уступив место нарастающему раздражению. На кухне была открыта форточка. Мне поддувало макушку.

Нормальный родитель, я уверен, сделал бы всё, для моего комфорта, прежде чем уйти.

В голове мелькнула мысль о побеге, но