После ночи, провёденной у дуба с пятью верхушками, великое шествие назад в Рэдволл тронулось в путь. Крашеные, едва их вывели за пределы их владений, выглядели крайне подавленными, беспрекословно выполняя приказы.

Всё это вполне устраивало Боузи, когда они вышли к речной отмели. Заяц шёл в авангарде, с подветренной стороны от пленников. То ли крысы не любили мыться, то ли дело было в противно пахнущем красящем соке растений, в котором все они были перемазаны, Боузи точно не знал. Утончённый заяц прижимал к носу кружевной платочек, чтобы избежать запаха, идущего от толпы древесных крыс. Остановив их у реки, он указал на воду.

– Думаю, вам не повредит искупаться и отскрести грязь от шкуры. С прискорбием вынужден вам сообщить, что не могу дышать с вами одним и тем же воздухом. Так что вперёд, вы, храбрые вонючки!

Командор с грустью покачал головой.

– А мне вот жаль бедных рыб, старина.

На другом берегу Биски и его друзья помогали Нокко и Гонфелинам, вытаскивая из воды свежевымытых пленников. Спинго сказала своему отцу.

– Эти Квашеные не бовьно-то ствашные, когда не обвепвены этой своей гвязью, Па.

Нокко согласился.

– Ты пвава, мивашка, они всего вишь товпа тощих моквых квыс. Эй ты, а ну назад, отсквеби гвязь между ушами!

Тугга Брастер мрачно поприветствовал Сэмолюса.

– Ну что, мне и моему Гуосиму уже можно переправляться?

Бойкий старый рэдволлец кивнул.

– Да, давайте.

Командор смотрел, как землеройки переходят речушку вброд.

– В чём дело, старина?

Сэмолюс проницательно поглядел на Лог-а-Лога Гуосима.

– Издевательства, Ком. Я наблюдал за Брастером. Он издевался над пленниками, так что я держал его на другом берегу. Не нравится мне это.

Боузи придерживал край килта, входя в воду.

– О, этот Браста перебил бы всех Крашеных до единого, если бы мы не остановили его. И ещё, скажу я вам, он по-настоящему боится той крысы, жены погибшего вожака. Если бы взглядом можно было убить, он был бы давно уже мёртв, так она смотрит на него!

Сэмолюс брёл по мелководью, кивая.

– Да уж, она мстительная, это точно. Чем скорее мы выгоним крыс на равнину и расстанемся с Туггой Брастером, тем счастливей я буду.

Командор нырнул в речушку, добавив.

– Да, старина, у меня такое чувство, что всё это может плохо кончиться, если мы не будем постоянно присматривать за происходящим.

Биски, Двинк и Амфри шли рядом со Спинго, и та безостановочно засыпала их вопросами о Рэдволле. Мышка из племени Гонфелинов была приятной спутницей, настолько очаровательной, что они с радостью терпели ёё болтовню.

– Так, а вот кто гвававь у вас в аббатстве, а?

Амфри почесал колючки на затылке.

– А кто такой гвававь?

Спинго усмехнулась.

– Вожак, мой папа – гвававь всех Гонфелинов.

Биски улыбнулся.

– О, я понял, глава. У нас есть аббат, его зовут Глисэм, хотя я думаю, он бы не хотел, чтобы его называли «главарь». Он тебе понравится, он приветливая и добрая соня.

Двинк вмешался.

– А еще тебе точно понравится повар Скарпул, он лучший повар во всей Стране Цветущих Мхов.

Спинго кивнула.

– Вавганит девьную ствяпню, да?

Двинк и Амфри были озадачены, но Биски уже изучил некоторые выражения Гонфелинов. Он объяснил.

– Это означает – повар Скарпул хорошо готовит? Хо, уверяю Вас, барышня, как только Вы отведаете приготовленный нашим поваром завтрак, Вы не сможете дождаться ланча.

Лицо Амфри приняло мечтательное выражение.

– Не говоря уже о полднике, а потом и обеде, и ужине. Но самое лучшее – это устроенный нашим поваром пир!

Спинго посмотрела с лёгкой грустью.

– А я вот никогда не быва на пиву, это что такое?

Как будто нарочно Двинк затянул старинную рэдволльскую песенку.

Коли пир – так уж пир, это знает весь мир!

Хочет добрых зверей народ,

Чтобы пир – да, да, да! – не затих никогда,

Чтобы длился он круглый год.

Ты на пир к нам пришёл и уселся за стол,

Покорён ты мгновенно вдруг!

Рот наполнен слюной, на губах сразу зной,

А глаза, словно плошки, друг!

«Пир чудесный! Ура!», крик с утра до утра,

«Ну и стол, погляди, молю!».

О салатах бы спел, только кабы не съел

Гость пирог, пока я пою.

Всё мы тащим на пир, хлеб, коренья и сыр,

Суп горячий – всей жизни цель!

Если пить возжелал, вот шипучки бокал

И чудесный Октябрьский эль.

Угощайся, дружок, здесь бисквит и пирог,

Вкусный пудинг и кекс здесь есть,

Глубока и мягка нежных сливок река,

Чтоб намазать на хлеб и съесть.

Свежий сок иль вино выбирай заодно.

Ну-ка грянем напев бодрей!

Это сказка иль сон, зверь на пир приглашён,

В щедрый Рэдволл спешим скорей!

Двинк пел её так громко и так быстро, что в конце ему просто не хватило дыхания. Когда смолкли аплодисменты, Спинго одарила его взглядом притворного разочарования.

– А каши там нет? Я вюбвю кашу.

На мгновение воцарилась тишина, а потом друзья дружно рассмеялись. Ноккко подмигнул Боузи.

– Эта мавышка бавышня не пвомах!

В отличие от Крашеных путешественники были в хорошем настроении. Рэдволльцы, Гонфелины и землеройки болтали друг с другом, пели и смеялись. Разумеется, все, кроме Тугги Брастера. Мрачный и сварливый, он продолжал по-прежнему придираться к каждому. Тала, жена погибшего главаря Чигида, поняла, что Лог-а-Лог Гуосима избегает её мстительного взгляда и начала дразнить его.

– Погляди на меня, толстомыш-ш-шь, я ш-ш-шмотрю на тебя вш-ш-ше время. Когда только ш-ш-может, Тала убьёт тебя. Да, да, я подкрадуш-ш-шь, тихонько, и заш-ш-штавлю червей ш-ш-шрать твоё мясо. Не поворачивайся спиной, не ш-ш-шпи, будь наш-ш-штороше, пока Тала не убьёт тебя.

Тугга Брастер задрожал от гнева, сжимая свою железную палицу ещё сильнее и тяжело дыша.

Командор похлопал его по плечу, предупреждая.

– Даже не думай ударить пленника, старина, иначе это будет последним, что ты сделаешь. Понял?

Лог-а-Лог Гуосима захорохорился, вслух солгав.

– Да я и не думал бить никого, кроме моего сына. Ух, умотал без разрешения отца! У теперешних юнцов никаких приличий!

Биски услышал этот разговор. Он прошептал Двинку и Амфри.

– Если Даббла не окажется в Рэдволле, когда мы туда прибудем, нам придётся пойти на его поиски.

Спинго решительно заявила.

– Да, и я