Снять проклятие Архилича — но для этого нужны серьезные артефакты уровня «Копье Судьбы» или «Чаша Грааля». В Государственном хранилище должно быть что-то подходящее.

Построить новую империю мертвых — амбициозно? Да. Реально? Посмотрим. Рим тоже не сразу строился.

Список получается внушительный. Слишком много дел, слишком мало времени, слишком мало ресурсов. Но жаловаться некому — сам выбрал эту жизнь. Вернее, она меня выбрала, когда я очнулся в теле бастарда с проклятием.

Водитель свернул на Садовое кольцо. Пробка, как всегда. Машины ползли со скоростью сонной улитки.

— Шеф, может, срезать через дворы? — предложил водитель, впервые подав голос.

— Давай. Время — деньги.

— Точно говоришь, шеф. Время — это единственное, что не купишь.

Философ-таксист. Классика жанра. Сейчас начнет рассказывать, как в девяностые бизнес имел, но прогорел.

Но нет, водитель молчал, профессионально маневрируя в лабиринте московских дворов.

Я смотрел в окно на серые девятиэтажки, на бабушек на лавочках, на мамаш с колясками, на алкашей у пивного ларька. Обычная Москва. Обычные люди. Не знающие, что в их городе есть некромантические воронки, маги-убийцы и воскрешенные мертвецы.

Неведение — благо. Если бы они знали правду о мире, половина сошла бы с ума, вторая половина бросилась бы в религию.

Телефон завибрировал. СМС от Кирилла: «Все собрано. Ждем. Костомар готовит обед. Говорит, мясо по-французски, но выглядит как груда углей».

Ответил: «Еду. Скоро буду. Не ешьте угли».

Еще одно сообщение, от Сергея: «Шеф, я уже в Барвихе. Тут ОХРЕНЕТЬ как круто! Можно я в домике для охраны поживу?»

Ответил: «Можно. Заодно будешь следить за порядком».

Водитель притормозил у моего дома — обычная девятиэтажка спального района, построенная в семидесятые. Серая, облезлая, с граффити на стенах. Через пару часов я покину ее навсегда. Или почти навсегда — может, буду иногда наведываться для конспирации.

— Спасибо, — расплатился я с водителем, дав чаевые.

— Удачи, шеф! И это… берегите время. Его всегда меньше, чем кажется.

Оракул в такси. Тоже мне Нострадамус нашелся.

Поднялся на последний этаж пешком — лифт опять сломался. Ступеньки скрипели под ногами, перила шатались, на стенах облупившаяся краска создавала абстрактные узоры.

В квартире было подозрительно тихо и подозрительно чисто. Обычно Ростислав с Костомаром устраивали бардак уровня студенческого общежития после вечеринки. Грязная посуда в раковине, одежда на стульях, книги на полу.

А тут — идеальный порядок. Вещи аккуратно упакованы в коробки, каждая подписана черным маркером: «Книги — медицина», «Книги — некромантия», «Ингредиенты — опасно!», «Одежда — Святослав», «Одежда — Кирилл», «Кости — Костомар», «Всякая фигня — разобрать».

Все, что не влезло.

Полы вымыты до блеска — даже старый линолеум заблестел. Окна помыты — впервые за десять лет, наверное. Даже паутина в углах снята.

Молодцы. Постарались. Видимо, перспектива жизни в особняке за тридцать миллионов рублей так вдохновила, что даже уборкой занялись. Или это Костомар от скуки все вылизал — у него странное понимание развлечений.

Прошел в комнату. На кровати, укрытый старым пледом, лежал Вольдемар.

Откинул плед. В глубине грудной клетки, если активировать некромантическое зрение, пульсировал сгусток темной энергии. Как второе сердце, только магическое.

Положил руку ему на лоб. Холодный, как мрамор надгробия. Температура тела — градусов пятнадцать, не больше.

Так… посмотрим, что у нас получилось. Энергетическая матрица… о, красота! Почти идеально сформирована. Все каналы на месте, меридианы прочищены, энергетические центры активны. Осталось добавить последний штрих — импульс воли, который окончательно подчинит его сознание и превратит в идеального слугу.

Сходил на кухню за необходимыми ингредиентами.

Я выложил соль кругом вокруг кровати — барьер на случай, если что-то пойдет не так. Зажег свечу — огонь очищает пространство от негативной энергии. Нож… нож для крови, но это потом.

Начал финальный ритуал. Простой, на пять минут, но требующий концентрации.

Вытянул из своего резерва крохи некромантической силы — процентов пять от максимума, больше не могу себе позволить. Сформировал из них подобие иглы — тонкой, острой, вибрирующей от напряжения.

Воткнул эту иглу прямо в лобную долю мозга Вольдемара — не физически, разумеется, а энергетически. Прошил насквозь префронтальную кору (отвечает за личность и принятие решений), зацепил лимбическую систему (эмоции и мотивация), добрался до ствола мозга (базовые функции).

Эффект был мгновенным и драматичным.

Глаза распахнулись — резко, как у куклы, которую подняли вертикально. Мутные, без блеска живых глаз, но видящие. Зрачки расширены до предела, радужка почти не видна.

Грудь дернулась, имитируя вдох — инстинктивное движение, бессмысленное для мертвеца.

Руки сжались в кулаки, разжались. Пальцы пошевелились, проверяя подвижность суставов. Все работает.

Он сел одним плавным движением — без усилий, без напряжения, как марионетка, которую дернули за невидимые нити. Спина идеально прямая, плечи расправлены.

Повернул голову ко мне. Медленно, механически, с легким скрипом шейных позвонков. В глазах — никаких эмоций. Не пустота зомби, который не понимает, где он и что происходит. А осознанная пустота раба, который знает свое место.

— Повелитель, — голос хриплый, как скрип несмазанной двери. — Вольдемар к вашим услугам. Что прикажете? Кого убить? Что разрушить? Куда идти?

— Для начала — встань. Проверим моторные функции.

Он встал. Движение четкое, без дрожи и неуверенности, характерной для свежеподнятых мертвецов. Обычно новые зомби шатаются, спотыкаются, врезаются в стены. А этот стоит как скала.

— Пройдись по комнате.

Прошелся. Шаги уверенные, размеренные. Не шарканье зомби, а нормальная человеческая походка.

— Присядь десять раз.

Присел. Легко, без напряжения.

— Подними правую руку. Теперь левую. Сожми кулаки. Покажи язык. Моргни три раза.

Выполнил все команды безукоризненно. Координация идеальная, мелкая моторика в норме.

— Что ты помнишь о прошлой жизни?

Он задумался на секунду — видимо, обращался к memories:

— Всё, повелитель. Я был Владимиром Костюковым, кличка Вольдемар. Родился в Люберцах, мать — алкоголичка, отца не знал. В четырнадцать попал в колонию за кражу. В восемнадцать — за разбой. В двадцать пять создал банду. Грабил, вымогал, убивал. Убил… — он запнулся, подсчитывая, — семнадцать человек. Или восемнадцать, одного добивал Лысый, не помню, считается это моим или нет.

— Продолжай.

— Потом встретил Михайлова. Мы хотели его ограбить. Он выглядел легкой добычей — худой, в дорогой одежде. Я напал. Но он сломал мне шею одним движением. Потом воскресили. Теперь я ваш навеки.

— Что ты чувствуешь по поводу своего текущего положения? Злость? Обиду? Желание мести?

Он наклонил голову, обдумывая вопрос:

— Я был рожден для того, чтобы служить вам, повелитель. Вся