Брови Кралиса снова приподнялись, но вместо ответа он лишь молча кивнул.

— Насчет склада…

— Плевать, господин Кралис.

— Но я еще даже не сказал…

— На все плевать, — перебил Ардан. — Делайте что хотите. Я свою часть сделки выполнил. Надеюсь, вы пришлете мне чек еще до моего отъезда. Всего хорошего.

— А как вы до дома и…

— Возьму вашу машину. Думаю, вы не против.

И Арди, хромая, стискивая зубы от боли, с трудом вдыхая, проталкивая воздух сквозь хрипы, захромал обратно в сторону леса.

Проходя между бледных, дрожащих Перси и Федора он хотел что-то им сказать, но случайно мазнул взглядом по глазам. Ард слишком устал, чтобы контролировать Взгляд Ведьмы.

Он увидел их мысли. Образы, обраставшиеся смыслами.

« Зверь… это не человек… это бешенный зверь…»

«Если он еще раз подойдет к моей сестре, я пристрелю его и плевать, если меня казнят.»

«И я извинялся перед этим зверем?»

Ардан вздохнул и отвернулся.

— Ард, — донесся ему в спину голос Шамана, говорившем с сильным акцентом, но на вполне правильном языке Матабар. — Мы дадим знать Конклаву, что матабар все еще живы, как и жив их Вождь.

Ардан замер, медленно обернулся и честно ответил.

— Как я уже сказал — делайте что хотите, мне все равно, — затем перевел взгляд с не двигающегося, едва дышащего орка и обратно на Шамана. — Но мы действительно встретимся еще раз, старик.

Никто ему так и не помешал уйти. Только разве что в спину доносились сдавленные удары кулаков о грудь.

Глава 8

— Будьте добры два билета, — Арди достал две купюры и несколько монет.

Билеты в кино стоили каких-то космических денег в размере полтора экса на взрослого и шестьдесят ксо на детей. Но, во-первых, Ардан обещал Тесс, а во-вторых ему самому, еще когда первые кинотеатры открыли в Метрополии, было интересно посмотреть, что это такое — кино.

В столице, правда, билеты стоили даже больше. От трех эксов и выше.

Молодой человек, может немногим младше самого Ардана, дернул за рукоять счетной машины, а затем выдвинул кассу, куда мигом смахнул монеты и сложил стопочкой купюры. Затем, поправив козырек, которым спасался в своей тесной, стеклянной будке от назойливого солнца, взял инструмент, отдаленно похожий на стамеску и ровно отрезал им два билетика от общей, бумажной ленты.

— Четвертый ряд, места четырнадцать и пятнадцать, — таким же механическим тоном, как и его инструменты, произнес покрытый веснушками юноша.

— А другие выбрать нельзя? — поинтересовался Арди.

Судя по размерам катушки с билетами и габаритам каждого из них, то в зале имелось порядка семи- восьми рядов с линиями, в среднем, на двадцать два места. Так что, если геометрия кино зала, такая же как в театре, то лучше было бы сидеть в центре.

— Это не театр, господин, — буднично, изнывая от жары, отказал билетер. — Здесь выбирать нельзя. Какие билеты есть, такие есть. Да и смысла, если честно, нет.

Ардан вздохнул, забрал билеты, поблагодарил юношу и вернулся обратно к Тесс. Та стояла около поребрика, отделявшего широкий тротуар от узкой проезжей части, где кроме автомобилей то и дело можно было заметить запряженные лошадьми упряжки и телеги. В основном, правда, телеги.

А там, еще чуть впереди, вниз плавно опускалась оживленная набережная. Люди прогуливались по влажной брусчатке. Девушки и женщины прикрывались от зноя небольшими зонтиками, мужчины же довольствовались шляпами и тем, что порой, когда становилось совсем невмоготу — снимали пиджак или куртку (куртки, в основном, носили рабочие), свешивая те на сгиб локтя. Зонтики, разумеется, тоже носили не все, а опять же, жены и спутницы совсем не тех, кто трудился в порту, на лесопилках или в цехах.

Впрочем, здесь, в Дельпасе, социальный разрыв между состоятельными и нет выглядел не таким четким и большим, как в столице.

Тесс, на фоне происходящего, в своем легком платье, в забавных туфлях яркой расцветки, без шляпки, с распущенными волосами, с которыми игрался озерный бриз, выглядела чем-то выбивающимся из стройной, подчиняющейся негласным правилам, жизни.

Тем же правилам, которым подчинялась и Тесс три сезона в году. Осенью, весной и зимой рыжеволосая певица выглядела так же, как и все, но не летом.

Арди, все еще немного хромающий и старающийся не дышать полной грудью, встал рядом со своей невестой. Она едва дотягивала ему до плеча, что он находил милым и уютным.

— Только посмотри, — она качнула рожком с мороженным в сторону горожан. — Здесь лето длится всего на неделю дольше, чем у нас, а они все прячутся от солнца, — Тесс улыбнулась и откусила кусочек лакомства. — Чтобы потом, когда начнутся дожди, рассказывать всем, как им не хватило тепла и как они мечтали бы жить на берегу Лазурного Моря.

Именно поэтому Тесс старалась одеваться как можно легче летом. Порой, в своих нарядах, находясь на самой границе правил приличия. Её летние юбки и платья, иногда, в своей смелости доходили до того, что едва ли не полностью обнажали икры, доходя почти до колен.

Арди не имел ничего против. Её сценические образы были куда как откровенней, но при этом в обществе открытые платья для выступлений считались нормой.

Одна из удивительных черт уклада жизни людей, которую Арди не понимал, но не имел ни малейшего желания или резона оспаривать.

— А ты хотела бы?

— Жить на берегу Лазурного Моря?

Ардан кивнул.

— А ты сам смог бы, Арди-волшебник? — чуть ехидно, но безобидно сверкнули зеленые глаза. — Там же все наоборот. Не как в Метрополии. Там шесть месяцев лета, пять месяцев весны, две недели зимы и столько же осени. Сам бы справился?

Арди пожал плечами.

— Не знаю, — честно ответил он, смотря на то, как солнце без устали занималось огранкой тропы, выложенной на поверхности Синего озера из золотых алмазов. Если такие, конечно, существовали.

Тесс, опять же, нисколько не заботясь о правилах приличия и того, что вокруг чужие люди, прислонилась к своему жениху и прижалась щекой к его плечу.

— Это из-за того, что случилось позавчера? — тихонько спросила она.

Ардан вернулся вечером. Матушка и Келли