Я киваю, но не убираю руки с револьвера, так как чувствую лёгкую опаску в движениях собеседника.

— Ты тварь загасил? — незнакомец показывает себе под ноги.

Снова медленно киваю.

— Понятно. Тебя укусили? — звучит следующий вопрос.

Отрицательно мотаю головой.

— Понятно. Сиди спокойно. Сейчас без резких движений, — предупреждает фигура в броне и лезет в небольшой карман. — Это безопасно.

Мужик достаёт маленькую пластинку и направляет её на меня.

Не нравится мне это. Поднимаю револьвер.

— Потише, — незнакомец опять подносит руку к левой стороне шлема, и лицевой щиток открывается.

Передо мной почти знакомое лицо. Незнакомец сильно напоминает моего уже мертвого попутчика. Видимо, здесь мода на пышные усы и короткую причёску. Только этот мужик помоложе. Черты лица другие, но при этом очень много общего.

На меня смотрят пронзительные, но выцветшие голубые глаза.

— Парень, полегче. Опусти пушку-то. Это что у тебя? Неужто «слонобой»? — незнакомец задает вопросы один за другим.

Переворачиваю револьвер, смотрю на него. Пожимаю плечами.

— Может быть, — хрипло отвечаю и не узнаю свой голос.

Это не удивительно. Возрастом мой голос тоже не вышел.

— Опусти пушку, — повторяет мужик. — Это тебе ничем не грозит. Если хочешь, давай сам, — кивает на небольшую пластинку.

Опускаю пушку. Мужик протискивается в купе, но не больше, чем на половину — рост не позволяет.

— На вот, — кидает мне на диван золотую пластинку. — Возьми в руку.

Делаю, как он говорит.

— Что дальше? — тихо спрашиваю.

— Ничего. Вот так, держи. Не шевелись, — подсказывает незнакомец.

Бросаю взгляд на золотистый артефакт. Через секунду он делает «Пуффф!» Вокруг растекается фиолетовый свет, пластинка загорается белым.

Мужик смотрит на неё с некоторым облегчением. Подносит руку к лицу.

— Демонизация — ноль процентов, повторяю — ноль процентов, — говорит он. — Заражения нет. Парень чистый, скорее всего маг. Требуется эвакуация.

Не понимаю что происходит. Сознание милосердно отключается.

* * *

— Просыпайся, просыпайся…

Глава 2

Макет

— Просыпайтесь, просыпайтесь!

Медленно открываю глаза. В голове слишком много мыслей, и лучше отвлечься на что-нибудь более практичное. Напротив кровати стоит стул, на нём сидит седой мужик в кителе с накинутым на плечи халатом салатно-зелёного цвета.

— Просыпайтесь, молодой человек, — повторяет он.

Теперь я узнаю его голос. Вкрадчивый, добродушный, сочувствующий. Примерно так же разговаривают полицейские, когда им нечего тебе предъявить, но информацию добыть надо. В глубине души ситуация меня забавляет.

— Вы понимаете меня? Можете говорить? — спрашивает седой безопасник. Ну, а кто еще это может быть?

Облизываю сухие губы.

— Понимаю. Могу, — хрипло отвечаю.

Слова толкаются в горле. Недавние воспоминания всё больше походят на черно-белую постановку. Помимо последних сцен вспоминаются обрывки прошлых жизней. Да-да, именно жизней. Два набора воспоминаний, и все полностью мои. Правда, люди в них — разные. Но вот засада: оба человека — это я.

Надо бы с этим тоже разобраться.

Концентрируюсь, чтобы уточнить пару моментов. Мысли напоминают пластилин: чем больше в них погружаешься, тем сложнее их отцепить. Слегка трясу головой, будто это поможет расставить всё на свои места.

Бросаю взгляд на помещение — обычная палата. Просторная, двухместная. Вторая кровать, вроде как, пустует и отделена полупрозрачной занавеской. Моё спальное место регулируется с помощью механизма справа — нащупываю его рукой. Никаких медицинских устройств не вижу, но запах абсолютно точно напоминает больницу. Такой ни с чем не спутаешь.

Зацепиться не за что. Лампы на потолке и стенах освещают светлые стены. Единственное, что не совсем обычно — полное отсутствие окон.

— Это хорошо, — констатирует безопасник. — Меня зовут Козьма Ефремович.

Вот интересно, он специально себе такое имя придумал, чтобы мне было сложнее произносить? Наверняка в этом есть определённый смысл.

— Я понял, — прокашливаюсь и медленно киваю.

Горло дерет. Во рту сухо. Каждый глубокий вдох отдается несильной, но знакомой болью в груди. Стараюсь следить за дыханием и не делать резких движений.

— Молодой человек, у меня к вам несколько вопросов, — объявляет Козьма и как-то слишком пристально всматривается в моё лицо. — Я постараюсь вас особо не утруждать.

Тоже смотрю на безопасника. Коротко стриженные седые волосы, широкие брови, крупные черты лица и пышные такие же седые усы. Шею и торс обтягивает черный форменный китель. Для полной экипировки не хватает только фуражки. Салатово-зеленый халат сильно смягчает первое впечатление. Наверняка так и задумано.

Безопасник ждёт моей реакции и чуть отодвигает стул поближе к стене.

Снова медленно киваю.

— Вы помните, что происходило в поезде? Куда вы ехали?

Отрицательно мотаю головой. Тяжело сглатываю.

— Кто вы? — продолжает спрашивать Козьма.

— Да, я… Кажется, Ларион Орлов, виконт, — слова вырываются чуть быстрее, чем я успеваю их хорошенько обдумать.

Безопасник тут же хватается за мою оговорку.

— Может быть, вы не до конца уверены? — без давления спрашивает мужик.

Я действительно не уверен.

— Всё так странно, — хриплю.

А еще непривычно и зыбко, но постепенно картинки в голове обрастают подробностями.

— Немудрено, — хмыкает Козьма и быстро записывает в блокнот несколько строчек. — Попасть под прорыв инферно не каждому дано, а выжить во время него — тем более.

— А вы сами-то кто? — уточняю.

— Ой, я совсем забыл представиться, — с выражением доброго дядюшки говорит безопасник. — Следователь по особым поручениям Сыскного Приказа.

Ага. Так я и поверил в эту наигранную забывчивость, как же. Да и в доброту особо не верю. Все эти приемы на подростка должны действовать замечательно. Как же: сам Государев человек, надежа и опора, к тому же очень мне сопереживает. Только не в моем случае. Мне этот человек не нравится.

— Козьма Ефремович Кольцов, — с удовольствием повторяет своё имя мужик.

Ситуация все еще веселит меня, но только отчасти. Самочувствие не способствует безудержному веселью. На низкой тумбочке рядом с кроватью стоят разноцветные колбы, кидаю на них быстрый взгляд. Пить хочется, но не настолько, чтобы пробовать неизвестные цветные химикаты.

— Вы уж простите, молодой человек, мою назойливость, но что конкретно вы помните из происшествия? — почти без перехода спрашивает безопасник. — Удивительно, что вы выжили, — повторяет во второй раз.

Помню свои тонкие пальцы в поезде, челку на глазах, носки-гольфы и рыжий чемодан. Раздолбанный вагон. Мертвого дядьку на соседней лежанке