Говном тоже пахло.

— Сначала мы с вами выкрадем несколько волшебников, живущих в башнях! — довольно чавкал он бутербродом с ветчиной, — А потом вы сожжёте обиталище местной ведьмы, травящей добрых граждан своими зельями и конкоктами…

— Пробовал, — сурово и хмуро оборвал чавканье засранца в рясе Астольфо, — Не горит её дом.

— Вот и заставим колдунов расколдовать! — не терял оптимизма толстый и слегка бородатый полудурок, с уважением посмотревший на брутального рекрута, — Припечем их немного, они и подсуетятся!

— Может, тогда четырех возьмем? — покосившись на меня, злобно спросил «Баксан», — Запасной нужен. Я бы им сам занялся…

Ох, что-то не то с этим проклятием.

— Не надо четырех! — испугался бывший жрец, — Действуем строго согласно плану! Вы только помощниками будете, красть колдунов будут другие… люди!

— Люди? — я тут же прищурился на болтуна.

— Неважно! — попытался напыжиться он, — Ваше дело будет маленькое!…пока что.

— Хорошо! — криво улыбнулся я, — А теперь давайте поговорим за обеспечение!

— Что за…? — на меня выпучили глаза, аж со рта крошки посыпались.

— Так мы, два добрых молодца, теперь с вами, — я воткнул жесткий взгляд уличного оборванца прямиком в наглую бородатую харю, — Нам потребно пожрать, выпить, да бабу. Да и шмотки сменить нужно. Неужто вы проклятого в лохмотьях по улицам водить будете? Какая же это Народная Армия, что даже одного мученика одеть не может…?

Отец Хризантий оказался той еще тварью, причем это я подумал совершенно без шуток. Чем-то он напоминал незабвенного Богуна Хохмеля, обнаруженного мной на другом континенте (!) в компании двух лон Элебалов (!!), но если дядя Знайды, выпровоженный мной из Липавок, просто был тупым и жадным, но при этом работящим и хозяйственным, то Хризантий относился к тому разряду ленивых, тупых и уродливых свиней, которые уверены, что им должно всё падать с неба. Но только им.

Эта сволочь ничего не хотела слышать ни о какой материальной поддержке двух нуждающихся. Она слабо блеяла на тему светлого будущего, сетовала на свои пустые карманы, говорила держаться, продолжая чавкать своими бутербродами. В общем, почти довела бедолагу Астольфо до настоящего прорыва пролетарского гнева. Если уж по существу, то и меня тоже. Тварь хотелось уконтрапупить просто затем, чтобы оно перестало портить воздух.

Однако, за нами в очередной раз пришли.

И это были не люди.

Четыре гоблина, два лепрекона и пара пугнусов. Ослы были не теми, которые могли бы знать меня в лицо, которое я, кстати, слегка замаскировал, но всё равно заставили напрячься. Почему они, а не ловкие гоблины и не жестокие даже на вид карлики-лепреконы? Потому что ослам проще всего маскироваться. Пасть заткнул, груз повез — и всё, ты в дамках. Говорят, что груженый золотом осел способен взять любую крепость, но почему-то молчат о том, что даже совсем пустой осел способен пройти куда угодно, даже на территорию королевского двора…

— Люди! — обратился к нам один из лепреконов, когда вся их коротконогая компания, разместившаяся на спинах пугнусов, возглавила процессию в ночи к местной башне, — Ваша задача будет в том, чтобы выманить волшебника вниз! Просите его о чем-нибудь, прикиньтесь раненными, позвените деньгами! Остальное сделаем мы! Багдан, готовь деньги на перемещение!

Десять разумных — это пятьдесят золотых на перемещение в одну сторону. А еще, знаете, что это такое? Это более чем в два раза больше той суммы, что я дал Астольфо на оплодотворение кучи девиц. Сказать, что он от этого взъярился — это вообще промолчать. Даже мне было страшно смотреть на затылок своего падавана, пока он сверлил взглядом стоящего на плечах товарища гоблина, закидывающего деньги в чашу башни!

Когда мы оказались на месте, в незнакомой башне волшебника, Астольфо, сделав пару шагов вперед, совершенно естественным жестом положил руку на морду одного из пугнусов, решивших что-то сказать, и зажал ему щебеталище. Оглянувшись и увидев, как волшебные создания сосредоточили все внимание на наглом человеке, он скупо произнес:

— Ждите все здесь. Я сейчас.

А затем вышел, чтобы вернуться буквально через полторы минуты с свисающим с его плеча тощим телом пьяного вусмерть волшебника лет ста пятидесяти.

— Было не заперто, — проворчал «Баксан», брутально играя желваками, — Куда дальше?

— А что, так можно было? — дрогнувшим тоном спросил пугнус, которому до этого зажимали пасть.

Он был уничтожен испепеляющим взглядом юного бандита. Ну, морально.

Ну, наверное.

Заперто оказалось только у третьего башенного волшебника, но догадайтесь что? Некий «Сваровски» шутя влез по старым камням к совершенно незаколдованному окну, покопавшись в бедной лаборатории, схимичил самый простой вырубающий настой и… скормил его волшебнику, который мучался на унитазе чем-то, напоминающим запор. Послабило нашу жертву чуть позже, на ослиной спине, но это уже была совсем другая история.

В этой же бурлила почти ощущаемая в воздухе ярость «Баксана», ставшего свидетелем, как какие-то утырки только что выкинули на ветер двести золотых чисто на переходы. Головокружительную сумму.

— Передайте Хризантию, что если он нам завтра за эту ночь хотя бы тридцатку не забашляет, то мы со Сваровски из кожи с его жопы себе два кошелька сошьем! — угрожающе бросил «Баксан» волшебным созданиям, рассматривающим его с огромным уважением, — А остальное пусть послужит вашим целям… а не сидит на стуле.

Разница между двумя пацанами с улицы и двумя пацанами, только что свинтившими без проблем трех волшебников — огромна. Причем, как я смог убедиться на следующий день, Народной Армии наш Астольфо требовался куда сильнее, чем бывший поп, которого просто посадили работать «говорящей головой», так что бледный и подрагивающий отец Хризантий вручал нам парочку весело позвякивающих мешочков, разве что не кланяясь при этом. Выглядело это жалко и убого, но в глазах испуганного человека я не заметил даже искры мстительности или злобы. Совершенно аморфная масса, желающая только жрать и пить.

Пятнадцать золотых на брата — это серьезная сумма и серьезная проблема. Не для Джо и Астольфо, а как раз для «Баксана» и «Сваровски». Их нормальным пацанам предполагалось прогулять. Да, мы могли наведаться к Каменным Псам, занести в общак своё уважение, затем прибарахлиться по одежке, но всё равно, даже после всех трат, остались с девятью золотыми на нос. Обреченно переглянувшись, вздохнули, обнялись за плечи и…