Определенный итог развитию этого сектора подвело решение советского руководства, принятое в начале 1941 г. Подписанное Сталиным и Молотовым вышло совместное постановление СНК и ЦК «О мероприятиях по увеличению производства товаров широкого потребления и продовольствия из местного сырья». Чтобы вполне понять и оценить значение этого постановления, стоит вернуться немного назад, к моменту утверждения второго пятилетнего плана. Тогда в декабре 1932 — январе 1933 г. по инициативе Сталина Госплан пересмотрел проектировки по некоторым отраслям «для обеспечения увеличения втрое производства предметов широкого потребления как по легкой и пищевой промышленности, так и соответствующего увеличения производства предметов ширпотреба». Запись об этой инициативе Сталина оставил в служебной переписке один из ответственных работников Госплана А.И. Гайстер[1025]. Этим постановлением 1941 г. советские руководители признавали провал своих планов девятилетней давности или, говоря языком постановления, тот факт, что производство и ширпотреба, и продовольствия «отстает от возрастающего спроса населения». Невозможность решения накопившихся в этой сфере проблем силами государственной промышленности по факту признавалось «сквозь зубы» и ранее. Ничем другим нельзя объяснить принятое в феврале 1936 г. постановление СНК «О порядке передачи государственных предприятий, зданий и сооружений»[1026] предприятиям «частного сектора». В постановлении 1941 г. эта линия была продолжена, было принято решение о закрытии цехов ширпотреба на союзных и республиканских предприятиях и о передаче их оборудования местной промышленности и промкооперации.
В числе причин Сталин и Молотов назвали отсутствие необходимых прав у местных советских органов распоряжаться продукцией местной промышленности и промкооперации, недостаточную финансовую заинтересованность, неправильную систему планирования без учета местных интересов, наличие убыточных цен, многозвенность и громоздкость управления местной промышленностью и промкооперацией. «В целях развязывания местной промышленности» и было принято это постановление, которым отменялось централизованное планирование производства и использования ширпотреба и продовольствия. Теперь вся продукция районной и областной промышленности, вырабатываемая из отходов и местного сырья, оставалась в распоряжении района, области (края), республики. Функции утверждения и контроля выполнения планов производства и использования такой продукции спускались из центра на уровень ниже — эта функция передавалась обл(край)исполкомам и совнаркомам союзных и автономных республик. Этим же органам передавалось и управление промысловой кооперацией. Создававшимся областным отделам местной промышленности предоставлялись хозрасчетные права. Ликвидировались представительские органы промысловиков на всесоюзном и всероссийском уровнях. Так завершили свое бытие Всесоюзный совет промысловой кооперации, Всесоюзный совет лесохимической и деревообрабатывающей промысловой кооперации, Всероссийский металлический союз промысловой кооперации. Кроме того, накопления районной и городской промышленности оставались в распоряжении районных и городских исполкомов и направлялись на расширение местной промышленности. Госбанку и Промбанку теперь разрешалось выдавать кредиты «на расширение и организацию производства товаров широкого потребления и продовольствия» в установленных лимитах для разных категорий предприятий. Соответствующие предприятия разрешалось строить по сокращенной проектно-сметной документации. Вновь организованные предприятия на два года были освобождены от налога с оборота, бюджетной наценки и подоходного налога.
Нетрудно заметить, что никакой революции, как иногда интерпретируется это решение, не произошло. И местная промышленность, и предприятия промысловой кооперации оставались в тисках государственной системы, их накоплениями в значительной мере распоряжались не они сами, а органы государственного управления. В постановлении лишь однажды использовалось понятие прибыли, предпочтение в подавляющем числе случаев отдавалось эвфемизму, заключенному во фразе «разница между продажной ценой и себестоимостью». «Отпускные и розничные цены, торговые скидки и накидки» контролировались госорганами, так как утверждались совнаркомами союзных республик. Эти цены не могли превышать более чем на 10 % цены «на товары союзной и республиканской промышленности». Те же органы отвечали за разработку и утверждение «кондиций (действующих вместо государственного стандарта)» на продукцию. В отношении производства продовольствия центр установил на 1941 г. лимиты производства конкретных видов сельхозпродукции. Поощряя, как казалось советским руководителям, производство товаров повседневного спроса на местах, постановление в то же время серьезно ограничивало развитие рынка. В нем прямо осуждался ввоз товаров широкого потребления из других республик, краев и областей как «путь иждивенчества». Таким образом, закрывались возможности специализации тех или иных производств и наращивания их мощностей для работы на всесоюзный «рынок». Партийные и госорганы обязывались расширять существующие и организовать новые предприятия по производству ширпотреба и сеть ремонтных мастерских, при этом ставилась задача обеспечить потребности областей и краев в этих изделиях. Руководство промысловой кооперацией целиком возлагалось на обл(край)исполкомы и республиканские совнаркомы[1027].
Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по увеличению производства товаров широкого потребления и продовольствия из местного сырья»
7 января 1941
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1291. Л. 61, 63–68]
В марте 1941 г. постановлением Политбюро при Совнаркоме РСФСР было создано Управление промысловой кооперации[1028]. Таким образом, государственная бюрократия на местах отнюдь не лишалась инструментов воздействия на мелкий советский «бизнес», а, напротив, получила в свои руки все необходимые средства управления им. Ограничивали рост частнохозяйственной инициативы не только государственный контроль и регулирование, но и лимитированные ресурсы для развития этого сектора. Едва ли не главным таким ресурсом авторы постановления видели отходы, пригодные «для производства изделий широкого потребления» и получаемые «на предприятиях союзной и республиканской промышленности»[1029].
Тем не менее, это некоторое разнообразие хозяйствующих субъектов в определенных пределах развязывало частнохозяйственную инициативу, давало возможности для реализации (на начальном этапе своего развития) инновационных устремлений, дополняло советскую экономику и несколько корректировало, пусть и в недостаточной мере, ее недостатки. Загнанный в жесткие рамки госконтроля и госрегулирования, этот сектор не мог решить проблем производства товаров широкого потребления и соответствующих услуг. Функционирование этих структур, несомненно, укрепляло экономические основы советского политического режима, создавало определенные предпосылки проведения реформ и не только в духе горбачевской перестройки. Однако в середине 1950-х гг. эти чахлые ростки рыночных начал были ликвидированы Н.С. Хрущевым, который, тем не менее, заслужил в массовом сознании посмертную славу реформатора-прогрессиста.
«Наиболее жгучий вопрос современности». Коллективизация сельскохозяйственного производства на рубеже 1920–1930-х гг
В конце 1920-х гг. «вопрос о сельском хозяйстве и особенно… о зерновой проблеме» воспринимался партийным руководством как «наиболее жгучий вопрос» внутренней политики. Именно так сказал об этом Сталин на
