промкооперации», принятому «в целях дальнейшего развертывания производственной инициативы промысловой артели, а также для максимального расширения промысловой кооперацией производства предметов широкого потребления»[1017]. Была поставлена задача довести удельный вес товаров широкого потребления до 70 % всей продукции промкооперации, отменена «система централизованных обязательных заказов»; артель получила права свободной продажи на рынках изготовляемой ею продукции «из сырья своей заготовки», а также на «банковский кредит в децентрализованном порядке». Особое внимание руководящих органов было обращено на «необходимость особого стимулирования экспортных статей» производства. Создавались и своеобразные представительские организации предприятий промысловой кооперации в форме областных союзов артелей. Союзы, помимо представления интересов своих членов в государственных инстанциях, выполняли и организационно-хозяйственные функции по производственной кооперации артелей между собой, по снабжению сырьем и инструментом, могли осуществлять расчетно-кассовое, транспортное обслуживание, вести бухгалтерский учет. Формировался Всесоюзный совет артелей, который был призван выполнять функции учета, планирования и представительства промысловой кооперации перед государственными органами «по кредитованию, по фондам снабжения, по защите законных прав артелей». 8 августа 1933 г. было принято положение о Союзе промысловой кооперации, который становился центральным органом, ответственным за организацию и развитие производственной инициативы в этой негосударственной сфере экономики; его цель — объединение и руководство деятельностью промысловых кооперативных организаций. Названным положением система промысловой кооперации фактически инкорпорировалась в плановую советскую экономику, поскольку Союз обязывался составлять и утверждать сводные производственные и финансовые планы, в том числе планы снабжения сырьем; устанавливать вместе с банками размеры и формы банковского кредитования предприятий своей системы, вести сводный учет, представляя его в государственные органы управления; разрабатывать планы кооперирования кустарей и ремесленников; осуществлять надзор за деятельностью предприятий системы и подготовку кадров; организовывать научно-исследовательскую работу; разрабатывать вопросы организации труда и его охраны и т. д.

Вряд ли случайно эти важные решения в большинстве своем не проводились через Политбюро, а были приняты в «советском порядке». Вероятно, процитированные выше сталинские формулы о моде на деньги и о советской торговле исчерпали моральные возможности Сталина по поддержке сферы кооперации. Ведь в августе 1931 г. в письме к Кагановичу он высказался о потребкооперации откровенно и резко: «Ввиду наличия среди кооператоров духа спекуляции и прямого непманства в деле определения розничных цен, обойти вопрос о ценах и политике цен нельзя… Следовало бы, прежде всего, создать смешанный комитет цен при СНК. Следовало бы, наконец, объявить твердые цены на печеный хлеб для рабочих районов и твердые цены на печеный хлеб для нерабочих районов…» Справедливости ради, следует сказать, что в этом же письме Сталин выскажется за выход на рынок совхозов и отчасти колхозов. А вот что касается коммерческой торговли, то он будет стоять за развитие государственной торговли, «за то, чтобы разрешить объединениям ВСНХ, работающим на массового потребителя, немедля открыть свои магазины»[1018].

Не прошло и месяца, и 18 сентября Политбюро рассмотрело вопрос об организации универмагов ВСНХ. В результате уже к январю 1932 г. было открыто 83 таких универмага[1019]. В сентябре 1935 г. ЦК и Совнарком примут совместное постановление «О работе потребительской кооперации в деревне», в соответствии с которым будет запланировано открыть в течение 1935–1936 гг. дополнительно к существующим 4 тыс. районных универмагов потребительской кооперации [1020].

Письмо И.В. Сталина Л.М. Кагановичу о потребкооперации, снижении цен в коммерческих магазинах и выходе на рынок совхозов

23 августа 1931

Автограф И.В. Сталина

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 76. Л. 30–31]

Следует понимать, однако, что Сталин терпел эту форму самостоятельной хозяйственной активности и не более того. 7 января 1933 г. он сделал доклад на объединенном пленуме ЦК и ЦКК, в котором повторил свои оценки и дал своеобразное определение советской торговли, проведя границу между ею и торговлей в период нэпа: «Если торговля на первой стадии нэпа допускала оживление капитализма и функционирование частнокапиталистического сектора и товарооборота, то советская торговля исходит из отрицания как того, так и другого». Задав вопрос «что такое советская торговля?», Сталин ответил на него так: «Советская торговля есть торговля без капиталистов — малых и больших, торговля без спекулянтов — малых и больших. Это особого рода торговля, которой не знала до сих пор история и которую практикуем только мы, большевики в условиях советского развития»[1021]. Нетрудно увидеть, что существо проблемы Сталин свел исключительно к проблеме «наживы» участников процесса купли-продажи, на ограничительных мерах по отношению к которым и сосредоточила свои усилия советская власть. Не случайно в этой речи Сталин упомянул постановление ЦИК и Совнаркома от 22 августа 1932 г. «О борьбе со спекуляцией»[1022]. Сталин напомнил, что этот закон «о мерах пресечения спекуляции и наказания спекулянтов… не страдает особой мягкостью»[1023].

Несмотря на грозные предостережения и реальное преследование «спекулянтов — малых и больших», победить стремление хозяйствующих субъектов к наживе не удалось ни Сталину, ни его преемникам. Да и сама советская система, вынужденная допустить функционирование частнохозяйственных форм экономической деятельности, станет предпринимать шаги, объективно способствовавшие ее развитию. Так, в целях эффективного финансирования и контроля над финансовой деятельностью промысловой кооперации постановлением Совнаркома от 17 августа 1936 г. финансирование артелей было возложено на Всесоюзный банк капитального строительства торговли и кооперации (Торгбанк). Создавался фонд долгосрочного кредитования, в том числе за счет отчислений самих артелей.

В результате этих мер поддержки за годы двух первых пятилеток (1928–1937) производственные фонды артелей значительно выросли. Помимо промысловой кооперации, в экономике СССР продолжало существовать и так называемое кустарничество. Функционирование этих хозяйствующих самозанятых субъектов определялось специальным законодательным актом, принятым в 1936 г. Кустари были определены как «лица, занимающиеся без применения наемного труда кустарными и ремесленными промыслами, извозом и обслуживанием личных и хозяйственно-бытовых нужд населения…» Причем, кустари с невысоким годовым доходом (от 500 до 800 руб.) освобождались от уплаты подоходного налога.

В этом секторе, который, пусть и с некоторыми ограничениями, можно назвать предпринимательским, начинали свою работу, между прочим, экспериментальные лаборатории, научные институты, конструкторские бюро. Большинство из них позднее станут государственными учреждениями. В литературе приведено немало примеров создания именно в этом секторе новаторских разработок и их массового промышленного производства, которые и сегодня у неспециалистов могут вызвать определенное удивление. Артель «Радист» в 1930 г. начала выпуск советских ламповых приемников, в 1935 г. — радиол, в 1939 г. приступила к выпуску первых телевизоров с электронно-лучевой трубкой, изготовив перед войной около 2 тыс. телевизоров модели 17ТН-1. Первые серийные фотоаппараты также выпускались артелью «Фото-Труд», детекторные приемники «Комсомолец» — артелью «Радиофронт», портативные патефоны — артелью «Граммофон». Реальная история этих предприятий еще ждет своего исследования.

В конце 1930-х гг., согласно