Я ядовито улыбаюсь. Мне даже становится внутри тепло от того, как Анисимов вдруг перестает быть царем и превращается в мальчишку с испуганными глазами.

— Сейчас у папы разрешения спрошу. Можно мне к тебе сегодня вечером в комнату или нет, — тихо говорю я, склонившись ближе, так что слышит только он.

Его губы дергаются, он с трудом сглатывает, как будто в горле камень.

М-м-м, вот это зрелище.

Ярослав знает: одно мое слово, и все. Он вылетит с базы, как пробка. Папа поверит мне.

Пока я наслаждаюсь реакцией Анисимова, папа останавливается рядом с нами. Продолжает сверлить парня строгим взглядом. И от этого взгляда у Анисимова плечи опускаются чуть ниже.

Я почти мурлычу от удовольствия внутри.

— Что тут у вас? — папа спрашивает хмуро, его глаза бегло оценивают нас обоих. — Что уже замыслили?

— Да вот, один из твоих лучших нападающих сделал мне заманчивое предложение, — произношу игривым голосом и стреляю глазками в сторону Ярослава.

Он бледнеет. Папа медленно скрещивает руки на груди, смотрит на него так, что даже у меня мороз по коже ползет.

— Предложение? — протягивает тренер. — Интересно…

Я поворачиваюсь к Ярославу, все так же с улыбкой, и добавляю чуть тише:

— Скажешь сам или мне его озвучить?

Его глаза метаются: то на меня, то на папу. И в этот момент я наслаждаюсь каждой секундой его неловкости.

— Да ниче оно не заманчивое, — он чешет затылок. — Сказал Полине, что у меня спина болит. Потянул поясницу на тренировке.

— Так иди к Ирине Петровне, — усмехается папа и кладет ладонь на плечо Ярославу, сжимает так, что на лице парня пролетает болезненная гримаса. — Она тебе клизму поставит, сразу все болеть перестанет.

Я довольно улыбаюсь, а Анисимов смотрит на меня недовольно, словно это я сейчас сказала «шутку века».

— Мазью помажу, за ночь пройдет, — бубнит парень.

— Вот это отличное решение. А то ноете, как кисельные барышни. Думаете, я не заметил, что ваши походы в медотсек участились?! Я с вас быстро всю спесь собью.

Анисимов просачивается между мной и папой и уходит по коридору.

— Пристает? — строгим тоном спрашивает папа.

— Ой, да тут каждый второй на меня смотрит, как на запретный десерт. Только мне их взгляды по барабану, — я лишь отмахиваюсь. — Так что не раздувай из мухи слона, прошу тебя.

— Ладно. Мать твоя звонила. Ты почему от нее трубки не берешь?

— Не слышала звонка.

— Поля…

— Папа!

Папа смотрит на меня так, будто я собираюсь вот-вот вляпаться в какую-нибудь неприятность. Его взгляд прожигает, но уже не такой ледяной, каким он был минуту назад.

— Ты совсем засиделась на базе, — хмуро бросает он. — Тут же не санаторий. Напиши сестре своей двоюродной, сходите куда-нибудь вместе.

— Люба? — уточняю я с удивлением. — Так она же вроде уезжала в Москву, на какие-то курсы…

— Так это когда было? — папа поднимает брови. — Ты когда с ней в последний раз общалась?

Я на секунду задумываюсь.

— Давно, — признаюсь я, пожимая плечами.

Кажется, последнее общение с Любашей было, когда я еще когда жила в Торонто. Там особо времени не было на трынделки.

— То-то же, — папа цокает языком. — Напиши ей, пусть вытащит тебя в город, развейся. А то ходишь тут, как тень среди этих оболтусов.

Я улыбаюсь.

— Хорошо, пап.

Мы расходимся в разные стороны, я топаю в свою комнату и по пути достаю мобильный из кармана.

Открываю мессенджер, листаю контакты, нахожу «Любаша» и зависаю пару секунд.

Чего писать? «Привет, давно не виделись»? Звучит, как будто я прощалась с ней лет двадцать назад.

Ну да ладно.

Я: Любаш, привет. Это Поля. И я в России.

Любаша: ПООООЛЬ, ПРИВЕТ! Ты живая??

Я: Вроде да)

Любаша: И надолго ты на Родину?

Я: Пока не знаю. Может, пересечемся где-нибудь в городе?

Любаша: Охренеть! Поль, как круто! Давай конечно встретимся! Я сегодня с друзьями иду в клуб. Давай с нами, я тебя познакомлю со всеми.

Я закатываю глаза.

Я: Ой, нет, я такое не люблю.

Любаша: Поль, ну не будь бабкой!

Я: Я реально не фанат таких мест. Там толком и не поболтаешь.

Любаша: Да ладно, тебе понравится. Там сегодня диджей топовый, плюс я знаю полгорода, ты познакомишься с новыми людьми.

Я: Ага, а потом папа узнает и мне конец)))

Любаша: Полин, а напомни сколько тебе лет?)

Знает она прекрасно, только хочет мне в очередной раз сказать, что я уже могу не зависеть от мнения предков.

Я: Восемнадцать.

Любаша: То-то же. Так что хватит прятаться за папиной спиной. Сегодня идем веселиться и точка!

Я прикусываю губу, пялясь на экран.

Я: Я подумаю.

Любаша: Это «да», я поняла!

Телефон вибрирует очередным смайликом, а у меня на губах появляется невольная улыбка. Ну вот, теперь точно не отверчусь.

Войдя в свою комнату, первым делом я заглядываю в свой шкаф. Грустно смотрю на унылый набор спортивок, футболок и медицинских халатов, которые папа вечно требует носить «по уставу».

— В клуб, значит, ага, щас, — бурчу я себе под нос.

На полке лежат ровные стопки: черные лосины, серые худи, спортивные топы. Внизу в коробках покоятся кроссовки, кеды и еще одни кроссовки. Все. Это даже не гардероб, это военный склад «не выделяйся».

Я роюсь глубже и нахожу единственное платье. Маленькое черное. Я его когда-то брала на показ в Канаду, думала, что буду носить «для выхода». Ага. В итоге оно одиноко провисело в шкафу, и я уже даже забыла, что оно у меня есть.

Достаю его, рассматриваю. Оно слишком открытое, слишком взрослое, слишком не в моем стиле. Но вдруг внутри что-то дрожит.

А что если именно так я и должна появиться?

Не как девчонка в спортивном костюме, а как человек, у которого за плечами не только лед и падения, но и жизнь.

Сажусь на кровать и начинаю репетировать варианты.

— Нет, Люб, я приболела.

— Сорян, у меня сегодня отчет.

— Папа убьет.

И вдруг понимаю: ни один не работает.

ГЛАВА 11

Полина

Я иду по коридору, каблуками уверенно стучу по плитке. Платье обтягивает, волосы распущены и уложены, стрелки на глазах наконец-то получились одинаковыми (ура, чудо произошло с миллионного раза!).

Я впервые за долгое время чувствую себя не «фигуристкой Полиной Тереховой» и не «помощницей врача или дочкой тренера Андрея Васильевича Терехова», а просто девушкой. И именно в этот момент, по закону подлости, за поворотом