— Но… — Мухин поперхнулся. Заговорив снова, он значительно сбавил тон. — Я боюсь, вы меня неверно поняли, господин Скуратов. Я вовсе не говорю о том, чтобы мешать господину обер-гиттенфервалтеру поступать с гнусными фальшивками так, как он считает нужным…

Я кивнул.

— Ну вот сами ему и скажете. Он скоро будет здесь. Так же, как его высокоблагородие господин Корш.

— Господин Корш? — удивился Мухин. — Для чего? И откуда вам известно, что он собирается прибыть?

— О, вы не представляете, сколь многое мне известно. Как вы, возможно, помните, изначально фальшивый малахириум я брал не для того, чтобы разозлить вас, а для проведения расследования. Каковое, в соответствии с вашим указанием, и провёл. По результатам мне стало известно, что малахириум расхищают.

— То есть… — снова поперхнулся Мухин. — То есть как это — расхищают? О чём вы говорите?

— У слова «хищение», господин Мухин, есть лишь одно значение. Продажные управленцы с заводов не весь малахириум, выделяемый им Коллегией, поставляют в цеха. Излишки они продают отребью вроде Горца.

— Но, позвольте, — удивился Мухин. — Что значит «не весь»? Если поставлять на предприятия малахириум в количестве меньшем, чем потребно, эти предприятия попросту не смогут работать должным образом!

— Совершенно верно, — кивнул я. — Именно поэтому негодяи управленцы запрашивают, а Коллегия распоряжается выделять для них малахириум в количестве большем, чем потребно.

— Но ведь это очень легко проверить!

— Да не сказал бы, у меня на проверку не один день ушёл. По документам-то всё в порядке. На каждом прошении об увеличении квоты написано: «Согласовано», и стоит ваша подпись.

Мухин побледнел. Потом позеленел. Пролепетал:

— Быть того не может…

— Обещаю, что у вас будет возможность увидеть это собственными глазами.

Саратовцев вдруг расхохотался.

— Что, Сильвестр Аполлонович? Недолго вам осталось быть главой управления?

Глаза его хищно сверкнули.

— Полагаю, что при выборе нового главы высшее руководство учтёт и накопленный опыт и предыдущие заслуги каждого из сотрудников, — поспешно вмешался Мефодий.

— Но постойте, — пролепетал Мухин. — Я не имею отношения к хищениям! Клянусь!

— А кто ж тогда имеет? — холодно ухмыльнулся Саратовцев.

— Не он, — сказал я. — И мне известно, кто именно. Я сообщил имя этого человека господину Коршу, и скоро его высокоблагородие будут тут. В сопровождении полиции, разумеется. Посему предлагаю этому человеку сдаться добровольно.

Я повернулся к Мефодию.

Одновременно с этим щёлкнул взведённый курок. Мефодий одним рывком сместился к Мухину и прижал к его виску револьвер.

— Стой, где стоишь, Миша! Я пристрелю его раньше, чем ты тронешься с места, клянусь! Следующим выстрелом убью тебя. А пожалуй, что и его, — Мефодий, не сводя с меня глаз, кивнул в сторону Саратовцева. — В том, что не промахнусь, сомнений нет, надеюсь? Если бы вам только знать, до чего вы мне все надоели за эти годы! Собирай малахириум в мешок, — приказал Мефодий Мухину. — Быстро!

Для убедительности он крепче прижал к виску начальника дуло револьвера. Перебросил Мухину мешок. Мухин дрожащими руками принялся ссыпать в него малахириум из ящиков.

— Быстрее! — рявкнул Мефодий. — У меня мало времени, ты же слышал. А я ведь подозревал, Миша! Я догадывался, что ты появился в Коллегии не просто так.

— Проявите догадливость и дальше, — посоветовал я. — Вам отсюда не выбраться! Я не блефую, полиция действительно на подходе. Если сдадитесь добровольно…

— Что будет? Виселицу мне заменят на бессрочную каторгу? Нет уж! Или пан или пропал. Корш пока ещё не здесь. А я с таким богатством, — Мефодий кивком показал на мешок, — уж как-нибудь не пропаду. Бери мешок! — приказал он Мухину. — На выход!

Мухин тяжело, на трясущихся ногах поднялся. Они с Мефодием, продолжающим держать револьвер у виска Мухина, принялись пятиться к двери.

— Да на кой чёрт тебе пустышки? — спросил Саратовцев. — Что ты с ними делать будешь? Где заряжать?

— А вот это, дражайший коллега, не твоё дело, — отрезал Мефодий.

Они с Мухиным упёрлись спинами в дверь.

— Там заперто. Ключ я забрал, — сказал я.

Мефодий улыбнулся.

— Помню, Мишенька. Помню.

И тут же он мгновенно, в одно движение сместился за спину Мухина, прикрывшись таким образом начальственным телом от меня. Грохнул выстрел — Мефодий выбил замок. Схватил мешок и бросился бежать.

— Стой, скотина! — заорал Саратовцев.

Он подскочил к двери и отпихнул в сторону обалдевшего Мухина.

— Костя, не надо! — Я попытался ухватить Саратовцева за рукав. — Я же сказал, ему не выбраться!

Саратовцев меня не слушал.

— Мерзавец! — бушевал он. — Сам из архива накладные таскал, чтобы мухинскую подпись подделывать, а слухи распускал, что это у меня с памятью неладно! Что не было никаких накладных!

Саратовцев выдернул рукав из моих пальцев и выскочил в коридор. Мы увидели, что Мефодий с мешком на плече уже несётся вниз по лестнице.

На первом этаже из буфетной выбежали встревоженные Розалия и Ангелина.

— Стоять! — рявкнул Мефодий.

Прогремел выстрел. Из паркетного пола перед женщинами брызнули щепки.

— Не смей! — взревел Саратовцев.

И прыгнул по лестнице вниз, сразу через несколько ступенек. Мефодий, обернувшись, выстрелил в него.

Захребетник среагировал молниеносно, оттолкнул Саратовцева с линии огня. Пуля, которая должна была пробить Саратовцеву голову, прошла мимо.

Снизу раздался истошный визг. Визжала Розалия Сигизмундовна.

— Замолкни, старая карга! — рявкнул Мефодий. — Сколько ты у меня крови выпила!

Паркет под ногами Розалии снова взорвался щепками.

А сам Мефодий был уже внизу. Он спрыгнул с последней ступеньки на пол. Ещё несколько шагов, и выскочит за дверь.

Должно быть, мыслями Мефодий был уже там! Остановить его могло только вмешательство провидения. И провидение не замедлило явиться.

— Куда по помытому⁈ — раздался трубный глас.

Под ноги Мефодию полетела швабра. Меткости Серафимы Кузьминичны позавидовал бы римский копейщик.

Мефодий споткнулся о швабру и упал. Этого Серафиме Кузьминичне показалось мало, и она, подскочив к Мефодию, нахлобучила ему на голову ведро.

— Ты мне тут не безобразничай! Надо же, а с виду приличный человек…

Мефодий взревел. В одно мгновение он избавился от ведра на голове, но за револьвером, который Серафима Кузьминична ловко отбросила ногой в сторону, не полез. В ладони Мефодия образовалась шаровая