— Не смейте опозорить отца, — очень строго говорила баронесса, одёргивая одежду на сыновьях, и отряхивая с неё дорожную пыль. — Видите себя скромно. Будете буйствовать, так я попрошу, чтобы господин фон Готт запер и держал вас в карете до конца обеда. Вы слышали меня? Ни драк, ни криков! — Она дёргает за куртку старшего: — Барон?

— Да, матушка, я вас слышал, — бурчит тот, а сам смотрит в сторону костра, где на вертеле крутят целую бычью тушу. Мальчику не терпится убежать от матери, и он готов дать все надобные обещания, чтобы сбежать побыстрее.

— А сейчас стойте рядом. Когда Фезенклеверы подойдут знакомиться, чтобы отвечали им вежливо и не забывали кланяться барону и баронессе.

Но едва она закончила, как молодой барон, зашёл к ней за спину и сказал негромко:

— Хайнц! Там жарят быка! — и бросился бежать к костру.

Средний брат сразу же отправился за ним. И несмотря на то, что мать кричала им вслед, чтобы они вернулись, сыновья не слушались баронессу…

— Ингрид! Ингрид! — Искала глазами служанку Элеонора Августа. И найдя, продолжала. — Иди за ними. Смотри за ними.

А тем временем принимающая чета Фезенклеверов, со своими детьми уже шла здороваться и знакомиться.

— В замке духота неимоверная, — объясняла баронесса Дениза фон Фезенклевер. — Вот и решили обедать на улице.

— Да, замок не остывает даже за ночь, — подтвердил сам барон.

В их словах слышалась какая-то неловкость за сие обстоятельство, что ли. И Волков тут же успокоил хозяев:

— И слава Богу, что так решили, я от нынешний жары даже спать не могу. Тут, на улице, всем будет лучше.

Так и начался для генерала званый обед. И Волков, которому было не очень всё это интересно, понимал, что именно здесь и именно сейчас его сыновья будут встраиваться в корпорацию сеньоров южных уделов графства Мален. Да и ему самому это было нужно. В непрекращающейся распре с семейством Мален ему не нужны были соседи-недруги. А уж как этот обед был нужен баронессе!

Едва они перездоровались со всеми семьями, что уже прибыли, как дамы сразу образовали отдельный кружок, и одна из дам, к счастью баронессы Рабенбург, заметила её платье и похвалила его. И Элеонора Августа расцвела:

— Купила по случаю в столице. Была с господином моим там недавно. В Вильбурге, что не говори, не то, что у нас, в Малене, есть пара неплохих портных. Так герцогиня тоже отметила это платье. И спрашивала у какого портного я его купила, — щебетала она, невзначай расправляя прекрасную материю на бёдрах.

И конечно же другие госпожи тут же стали восхищаться фасоном столичного платья, и соглашаться с баронессой, что в Малене все портные олухи, и никогда такой красоты не пошьют, и за всякой хорошей вещью нужно ехать в Вильбург или даже в Ланн. И генерала это их восхищение «платьем» вовсе не удивляло. Во-первых, надето то платье было на женщину из фамилии Мален. Во-вторых, надето платье было на жену ближайшего фаворита герцога, который, к тому же, достраивает самый величественный и прекрасный замок во всей округе. А ещё оно было надето на тётку графа Малена. Ну, как же такое платье не могло быть прекрасным? Вот кому он был рад, так это Карлу Гренеру. Молодой человек заматерел. Может от того, что удел Гренеров был самым захудалым в округе, Карл всё больше пробавлялся хлебом офицерским. Отменный кавалерист, частенько служил герцогу в его компаниях. Волков радушно обнял его как боевого товарища:

— Что же вы совсем не заезжаете ко мне?

— Господин барон, я как через вас не еду, так вы вечно в разъездах. То на войне, то на подвиге каком.

— О да, — соглашался хозяин ужина. — Все наслышаны о ваших приключениях в Винцлау. Надеюсь, господин барон, вы нас порадуете рассказом про то.

«Кажется, я буду вечно бубнить про тех чёртовых колдунов. До конца дней своих».

А тут приехали Балли. Да, те самые. Фердинанд Балль барон фон Дениц, с женой, двумя дочерьми и двумя сыновьями. Были чинны и степенны. Остановилась невдалеке. И тогда Фезенклевер говорит Волкову и Гренеру:

— Господа, пойдёмте со мной, барон, буду вас знакомить.

И вправду, Волков лично не знал человека, который завладел титулом после того, как он отрубил голову прежнему фон Деницу. Он даже готовился к тому, что новые бароны будут с ним холодны, ведь как не крути, а он убил представителя их фамилии, но нет… Все Балли, и глава рода, и его сыновья, были вежливы и доброжелательны.

И он говорил вместе со всеми этими господами насчёт ужасной жары и неурожая, какого давно уже не было.

А потом Фезенклевер ушёл встречать новых гостей, а Волков, извинившись перед соседями, пошёл поглядеть, где его сыновья. И вдруг услышал возле себя голос:

— Привыкаете к деревенской жизни, барон?

Генерал сразу узнал этот голос, он был рад его слышать. То был младший брат барона Теодор Франк фон Фезенклевер канцлер герцога Ребенрее. Вот кого Волков мог тут обнять так же, как и кавалериста Гренера:

— Друг мой, вы? Рад вас видеть!

— И я, и я рад… — улыбался фон Фезенклевер младший.

— Ну, дорогой канцлер, как вы?

— Бывший канцлер, не забывайте — бывший! — напомнил генералу старый приятель, с некоторой горечью.

— Бывших канцлеров, как и генералов, не бывает, — не согласился Волков, думая взбодрить знакомца.

— Живу потихонечку, — не очень-то радостно отвечает тот. — Вот решил навестить братца. А как вам сельская жизнь?

— В общем, хорошо. Вот соседи приглашают на обеды. Кажется, даже Балли на меня не злы.

— А что же им на вас злиться? — Фезенклевер вовсе не удивлён тому: — Не будь вас, славный рыцарь-оборотень до сих пор сидел бы в замке Дениц. И Фердинанду, — канцлер имел ввиду нынешнего барона фон Дениц, — никогда бы не увидеть ни замка, ни титула, не снеси вы голову его братцу.

И в его словах разумеется был смысл. А старый приятель тем временем и продолжал:

— Они все, вообще, к вам теперь будут расположены.

— Теперь? — Волков думает, а потом и догадывается: — Это потому, что в фаворе у герцога?

— Нет, — удивляет его канцлер. — Фавор и герцог здесь не при чём. Тут другое дело.

— И что