«Ладно, ладно, не ворчи…»

Я придвинул к себе папку. И буквально через час наткнулся на серийный номер, который искал. Малахириум, найденный у Горца, три месяца назад был поставлен на Самоварный завод Баташева.

Словосочетание «самоварный завод» Захребетника почему-то развеселило.

«Серьёзно? Целый завод самоваров?»

«Ну да. А что такого? Где ещё, по-твоему, самовары производить, если не на заводе? Война войной, оружие оружием, а чаепития в приличных семьях и уважающих себя учреждениях — по расписанию. Даже я про самоварный завод слышал, хотя в Туле прежде не бывал. Солидное предприятие, государем отмеченное. Он, если не ошибаюсь, и на международных выставках награды получал…»

«Да всё, всё, убедил. Собирайся, погнали самовары изучать. Только не говори никому, куда едешь! Скажи, что снова на оружейный, в расследовании открылись новые факты».

«Да уж соображу, что сказать, — буркнул я. — Не маленький».

Я принялся собирать обратно в папки разложенные на столе документы.

— Нашли, что искали? — Ангелина с любопытством посмотрела на меня.

— Пока нет, к сожалению. Буду продолжать поиски.

«Молодец! — одобрил Захребетник. — Вот так всем и говори».

Огрызнуться, что с такой ерундой уж как-нибудь разберусь без него, я не успел: в дверь постучали. А в следующую секунду в архив заглянул Саратовцев.

— Доброго дня, многоуважаемая Ангелина Прокофьевна! — Я заметил, что отсутствию на рабочем месте Розалии он не удивился. Из чего сделал вывод, что уже вся Коллегия в курсе нашей ссоры: сплетни здесь разносились с какой-то сумасшедшей скоростью. — Миша, тебя срочно требует к себе господин Мухин.

«Началось в колхозе утро», — непонятно прокомментировал Захребетник.

* * *

Мухин, как выяснилось, дожидался меня в нашем кабинете — сидел за пустующим столом Аркашки. Явился-таки на службу, накаркал Захребетник.

— Я слышал, что вы с самого утра изволите отсутствовать, Михаил Дмитриевич? — Мухин угрюмо посмотрел на меня.

— Не совсем так, Сильвестр Аполлонович. Я с самого утра нахожусь в Коллегии, но присутствую не у себя в кабинете, а в архиве. Выполняю ваше задание.

Мухин нахмурил лоб — так, будто впервые услышал о том, что давал мне какое-то задание. Потом, видимо, вспомнил. Неохотно проворчал:

— Ах, вот оно что. И каковы же ваши успехи?

— Я максимально приблизился к цели поиска. Уже совсем скоро буду готов представить подробный отчёт.

— Похвально. Однако не стоит забывать и о выполнении своих прямых обязанностей. — Мухин похлопал ладонью по лежащему перед ним исписанному листу. — Вот, некая мещанка Тихозуева… То есть, Тихозадова…

— Тихозапевалова, — подсказал Мефодий.

— Да-да, она! Прислала жалобу ещё три недели назад. И жалоба её до сих не рассмотрена. Отчего, хотел бы я знать?

— Да я уж вам говорил, Сильвестр Аполлонович, — вмешался Саратовцев. — Там не жалоба, а смех один! Соседка, дескать, на кота порчу навела. Добро бы ещё на корову или хоть козу! А то на кота. Что там у кота испортить-то можно?

Мухин грозно сдвинул брови.

— Спешу напомнить, любезный Константин Львович, что основная задача нашей Коллегии — контроль за применением магии! И неважно, против кого направлено магическое непотребство: человека, коровы, козы или иной божьей твари. Немедленно займитесь рассмотрением жалобы, господин Скуратов! О результате доложите мне лично.

С этими словами Мухин встал и величественно удалился.

— Это всё старая карга, — брезгливо сказал Саратовцев. — Она Мухина у дверей кабинета подстерегала! Как только пришёл, сразу бросилась ябедничать. Вот он тебя и отправляет куда Макар телят не гонял. Живёт-то эта мещанка в Ямской слободе, за железной дорогой. Целый день потратишь на ерунду… Послушай, Мефодий, — осенило вдруг Саратовцева. — А если слобода за железной дорогой, так, может, жалоба не к нашему ведомству относится, а к губернии?

Мефодий покачал головой:

— Увы. Ямская слобода — наша территория. Губернские от неё уж сколько лет как открестились. С ними ещё Иван Иваныч воевать пробовал, не вышло. Там у них такие крючкотворы сидят, что столичным не снилось… Поезжай, Михаил. Тут уж ничего не попишешь.

* * *

Кучер Кузьма, услышав про Ямскую слободу, аж крякнул. И посоветовал мне располагаться поудобнее, добираться будем долго. Дорога неблизкая и не сказать чтобы приятная.

Я из-за невозможности заниматься настоящим делом готов был рвать и метать, зато Захребетник пребывал в прекрасном расположении духа.

«Да чего ты бесишься? Ну подумаешь, прокатишься к чёрту на рога, не развалишься. Жалоба наверняка выеденного яйца не стоит, а у тебя теперь шикарный повод отсутствовать в Коллегии, не называя истинных причин. Сегодня уже вряд ли успеешь, а завтра прямо с утра можешь сказать, что в Ямской слободе надо провести опрос свидетелей, и с чистой душой рвануть на самоварный завод. Если повезёт, то ещё и самовар домой притащишь».

«А самовар-то с какой стати?»

«Ну а как? Посетить самоварный завод и вернуться без самовара — это, я считаю, как-то даже неприлично».

«На оружейном заводе ты так не считал».

«Да у них там гранаты не той системы. То ли дело самовар! Вот уж Зубов обрадуется».

«О, да! Второго такого любителя чая во всём городе не найти…»

За разговором с Захребетником как-то и время незаметно прошло, и раздражение улеглось. Действительно, получается, что Мухин и Розалия, сами того не подозревая, сыграли мне на руку. А с жалобой я, надеюсь, быстро разберусь.

Дом мещанки Тихозапеваловой мне показали мальчишки, играющие в пыли на дороге. Домик небольшой, но опрятный, с огородом и палисадником.

Дверь открыла дородная женщина лет шестидесяти. Она посмотрела на мою форму и неуверенно спросила:

— Почта?

— Никак нет. Государева Коллегия Магической Безопасности. Я по поводу вашей жалобы относительно порчи, наведённой на кота.

— О… — удивилась Тихозапевалова. — Неужто письмо моё получили? Я уж новое писать собиралась.

— Получили, конечно. Почему же не получить?

— Ох, да вы бы знали, какой ротозей у нас почтальон! Вот буквально недавно, на прошлой неделе…

— Я здесь по поводу вашей жалобы, — пресёк дальнейшие разглагольствования я.

Тихозапевалова посмотрела на меня с недоумением.

— Так а для чего же вы ко мне пришли? Вы к соседке ступайте! Я и дом укажу. Вон тот, с резными ставнями и петухом на крыше. Видите?

— Вижу.

— Вот там она живёт! Злобу на меня давно уж затаила, ещё с Пасхи. Куличи у меня тогда удались —