— Ну-ну… Похоже, Орловы и на тебя успели повлиять со своим "просто делай свое дело лучше всех". Знаешь, они, может быть, в известной мере правы. А если бы он тебя окончательно сломал? Тот, что толкнул. Или ногу подставил? — Кирсанов внимательно следил за выражением лица Михала, — Ага. Ногу, значит.

От Виталия Кирсанова было сложно скрыть правду. Но сдавать Вуйчика Тухольский не собирался. Да, он последует совету Орловых — просто будет делать свое дело лучше других. И вопросы к нему снимутся сами собой.

В ту ночь его оставили в больнице под наблюдением. Кирсанов хотел исключить сотрясение.

— Можно я домой поеду? У меня почти не болит, — Михалу никогда не нравились больницы.

— Нет, дружище, я уже твоим позвонил, чтобы не приезжали. Мозг — это не шутки. И он тебе очень понадобится, если ты действительно хочешь быть лучше других.

Виталий устроил его в одноместной палате. Пожелал доброй ночи. И отобрал мобильный телефон.

Михал долго смотрел в потолок, по которому гуляли тени. Сон пришёл медленно, будто утренний туман. То ли под воздействием эмоций прожитого дня, то ли от лекарств, он был очень яркий.

Свет прожекторов на стадионе, по которому почему-то было ясно, что это в Москве. И совершенно однозначно — памятник вратарю, застывшему в полёте за мячом. На нем самом форма с белым орлом в красном прямоугольнике[2]. И диктор на весь стадион объявляет его лучшим вратарем турнира.

Глава 7

Уже следующим утром Михал услышал в коридоре топот множества ног и гул разных голосов. Потом возмущенный голос медсестры и мягкий баритон Кирсанова.

— Нет, панове. Ваш товарищ пока останется у нас. Если хотите его посетить, то вам, во-первых, надо вести себя тише. Вы не на стадионе. Во-вторых, не долго. Ему пока лучше побыть в покое.

Гул мгновенно стих. Михал всегда восхищался умением Кирсанова мягко успокаивать и быть твёрдым одновременно. И это его "во-первых" и "во-вторых" тоже всегда поражало. Умел Виталий разложить всё по полочкам.

Сначала у Михала появился сам доктор.

— Там к тебе, кажется, вся команда пришла. Есть силы разговаривать? Или я их отправлю? — спросил по-русски. Так что, если кто и подслушивал, то дословно всё равно не понял бы.

— Есть силы, — Михал сел на кровати и приготовился к разговору.

Было уже даже интересно, с чем пришли. Наверное, если бы хотели убрать его из команды, не стали бы так время тратить.

Дверь палаты открывалась уже очень осторожно. И сначала показалась вихрастая рыжая голова их нападающего Антона Кухарского.

— Йоу! Мелкий, чего разлегся? Как твоя голова умная? — было заметно, что Кухарский нервничает.

— И тебе привет. Как сыграли?

У Михала не было возможности узнать результат вчерашнего матча. Телефон ему Кирсанов так и не отдал.

Следом за Кухарским в крохотную палату набилось огромное количество народу. Михал поискал глазами Вуйчика. Тому с его ростом было сложно спрятаться за спинами. Но он всё же втиснулся в угол между дверью и шкафом. Лица у всех были кислые.

— Мы продули, как непонятно кто! Тренер вообще сказал, что от нас отвернулись футбольные боги! — Кухарский вытаращил глаза, как это делал их главный тренер, когда сердился.

На лицах ребят появились первые улыбки. Напряжение чуть спало. Вуйчик потупился.

— Мы весь матч на них давили! Столько моментов! Все штанги им помяли! — было полное ощущение, что Антон мыслями ещё там — на поле во время вчерашнего матча.

— А если в створ — они мертво брали, — Антон вздохнул новую порцию воздуха в грудь, — Я вроде одного защитника обыграл. Вышел один в один, перебросил вратаря! Почти руки поднимаю! А там защитник в прыжке через себя, с ленточки… да так удачно мяч вынес! Прыгнул, гад, высоко! Отдал на своего, тот потащил вперёд, а отдать некому. Ну и пихнул в сторону наших ворот. Мяч как-то прыгнул от поляны. И вроде шёл в руки к Бартошу, а оказался в сетке, — Антон руками и корпусом изображал все попытки команды забить, волновался и сбивался, будто заново переживал все моменты матча.

— Мы давай в атаку. А у них ворота будто заколдованы. Они контратакуют. Технично придержали Иржика, — кивнул на защитника Иржи Вадовского, — Рикошет — и гол. Бартош, вроде, на месте был. И десять минут до конца.

Мы на последней минуте размочили. Но это не спасло.

— Ну, хоть не всухую, — улыбнулся Михал.

— Ладно, мы пошли. А то доктор у тебя очень строгий. Русский, что ли? Ты того… Ждём тебя, — Антон первый протянул ладонь.

— Да, русский. Он друг моих родителей. Постараюсь побыстрее. Самому надоело лежать.

Следом за Кухарским к Михалу по очереди потянулись все. Кто-то жал руку, кто-то похлопывал по спине. Последним от стены отделился Вуйчик. Потоптался неловко. Михал не стал его мучить. Им в одной команде играть. Протянул ладонь первым. Тот виновато пожал её в ответ.

Когда за командой закрылась дверь, и в коридоре смолкли голоса, Тухольский устало опустился на подушку. Он и не думал, что можно утомиться просто слушая болтовню Кухарского.

Ему вспомнился один разговор в Москве. Они тогда гостили у Орловых. Компания собралась огромная — родня и соседи. Куча взрослых и ещё больше детей.

Был там и американский теннисный тренер, который, конечно, не совсем американский. Дядя Миша. Он тогда сказал Михалу, что если тебе не везёт, то это гораздо хуже, чем если ты не умеешь играть. И пожелал вратарского счастья.

Тогда Михал был впечатлен, как хорошо они — люди совсем разных поколений и национальностей, понимают друг друга. Дядя Миша словно его мысли озвучивал.

Вратарское счастье оно такое… Капризное. Вот и Кухарский уже почти начал праздновать, а мяч так и не попал в ворота… Тому вратарю улыбнулось. И ничем не объяснишь, как так оно выходит, что по всем законам физики должен быть гол, а не закатывается мяч даже в пустые ворота. Не иначе, футбольные боги становятся на чью-то сторону.

Сейчас слова двух тренеров — футбольного и теннисного сложились в один пазл. Похоже, в спорте действительно мало только умения. Нужна эта самая удача. Фарт. Чтобы не "отвернулись боги".

Долго разлеживаться в размышлениях Михалу не пришлось. Было слышно, как в коридоре с Кирсановым разговаривает мама.

Глава 8

Мама всегда была для Михала особым человеком. Не зря говорят, что за всеми успешным спортсменами всегда стоят мотивированные родители. Чаще всего — именно мамы. Тухольский точно знал, что