— Я не понимаю, в какой момент все вышло из-под контроля! Какое-то затмение нашло. Как вспышка. — Вижу, что Илья отворачивается, и быстро продолжаю: — Он ведь каждый день приезжал, я будто… привыкла к нему. Мы все время только о тебе и говорили, еще о Даше, о твоих родителях. Я не думала, что до этого дойдет. — Закрываю рот ладонью. — Потом так плохо стало.

— Полина, я решил, что ты с ним переспала, — говорит он серьезно.

— Не-ет, но он хотел. Заявил, что, если я не соглашусь, он все тебе расскажет. А ты не простишь. Даже вот то, что было, никогда не простишь. Мне очень страшно стало. Ты ведь предупреждал, что ревнив и категоричен. А я так радовалась, что мы вместе! Каждое твое сообщение по сто раз перечитывала, клянусь! Ждала тебя! Я испугалась. Пригрозила Славе, что если он хоть слово тебе скажет, то я папе нажалуюсь, и тот его по стенке размажет! Он все равно рассказал, да? Ппц ему.

— Поля-Поля, — качает Илья головой. — Перестань уже одна воевать со всем миром. Ты пока еще маленькая девочка, а противников выбираешь не из своей весовой категории.

— Ты считаешь меня шлюхой?

Он молчит. Я продолжаю:

— Хорошо, что поговорили: мне тяжело было на душе. А сейчас иди. Пожалуйста, если и правда любишь, уйди и оставь меня поплакать, — произношу я в полном ужасе от того, что он послушается и действительно уйдет. Навсегда.

— Поля, ты меня тоже пойми. Постарайся, по крайней мере. Мне нелегко вот так проглотить и переварить. То ты со мной, но пока меня нет — с моим другом. Потом снова о любви мне говоришь. Ну как так-то? Я ж… верить тебе хочу. Ну, а как верить? Ты очень красивая и сексуальная девочка — не будут с тобой мужики просто фильмы смотреть. Может быть, есть исключения, но я пока не встречал дружбы между мужчиной и женщиной.

— Сам мне дружить предлагал.

— Потому что нравилась ты мне очень.

Мы молчим.

— Тебе еще больно? — спрашивает Илья, спохватившись. — Кровь остановилась?

— Да, намного лучше.

Снова молчим.

— Я думал, что вы уже. Если бы знал, я бы не стал, — говорит он. — Слава дал понять, что вы спали.

— Он солгал. Так далеко не зашло.

Илья смотрит в одну точку. Я добилась его любви, а потом разочаровала. Мне кажется, он сейчас ищет аргументы. Хоть что-то, чтобы простить меня. Не находит.

— Больше не повторится, — заверяю я.

— Как и с сигаретой?

Я отворачиваюсь. Снова молчим. Он вздыхает. Все плохо. Очень плохо.

— Перепугала ты меня только что до смерти, Полина, — говорит Илья. — Больше не терпи никогда. Ни с кем.

Он не лжет: я слышу акцент. Та дерзкая медсестра Женя ни разу не слышала, а я постоянно слышу. Он нервничает.

— Я подумала, что если потерплю, то ты оценишь.

— Нет, так больше не делай. Мне сейчас сдохнуть хочется.

Мы снова отворачиваемся друг от друга. С первого этажа доносится веселая музыка. Вероятно, пришло время торта. Он у нас в три яруса — с Настей две недели назад ездили выбирали. Дегустировали. Все было так хорошо тогда, просто прекрасно! Я скучала по Ветрову, злилась и не ценила.

Илья первым нарушает молчание:

— Узлы я, кстати, вяжу лучше его. У него руки деревянные, медленные. Я иногда думаю, может, послать к черту службу и тоже уйти ваять сиськи? Никаких командировок, никаких приказов. Сам выбираешь, когда, где и чему учиться. Спокойно ездишь на конференции за границу, обмениваешься опытом с коллегами. Меня, например, не пускают. А я бы хотел. Опять же деньги, престиж. Много денег.

— Ты во всем лучше его, — говорю я и тут же жалею.

Он вздрагивает самым натуральным образом. Сравнила. Боже, ну что я делаю-то?

— Ты мне всю душу изорвала за эти полгода, — произносит он, повернувшись. — Ну как можно быть такой невинной девочкой и жестокой сукой одновременно?

Мы смотрим друг другу в глаза.

Потом вместе тянемся и обнимаемся. Илья находит мои губы, на этот раз я отвечаю. Охотно и всей душой. Вцепляюсь в него, притягиваю к себе. Наши языки двигаются медленно, переплетаются. Он очень часто дышит, он хочет меня. Я уже догадалась: в первый раз он не кончил. Как только понял, что мне плохо, остановился.

Мы почти не трогаем друг друга, просто целуемся, Илья ложится сверху, нависает. Я очень хочу его внутри себя, хочу, чтобы ему было хорошо, чтобы он забыл обо всем плохом. Больше ни о чем думать не могу — сил нет.

— Поль, 111–111–111… — Он обхватывает мое лицо ладонями. — Не спеши, торопыга. У меня больше нет презервативов.

— Давай без.

— Нет, — качает головой. — Я не буду рисковать. Тебе рано.

— Возьми в тумбочке. Они там уже год лежат, чтобы папу позлить.

Он усмехается, но не двигается с места. Я обнимаю его руками и ногами. Илья утыкается в мою шею, молчит.

А потом в дверь стучатся. Мы оба напрягаемся, Илья поднимается на руках и смотрит на меня, решая, что делать. У меня же в голове ни одной идеи, лишь шелест осенней листвы, которую гоняет горячий летний ветер.

Глава 28