Но это и к лучшему. Я вообще стараюсь не думать о том, что теперь между нами есть тайна, даже Лерке не призналась — хоть она и посматривала на меня с утра с подозрением. Но аргументов у нее нет. И она в курсе, что потом я была с мамой на даче, так что ни о чем особо не допытывается.

Конечно, пришлось рассказать, что я попала под ливень в ее платье, но она не придала этому никакого значения, отмахнувшись, что я могу оставить наряд себе.

Я сама не замечаю, как быстро идет время — скоро законный перерыв. От мысли, что не за горами и вечер, становится совсем не по себе. Вряд ли Герман отступится от задуманного. А я обещала поехать к нему домой.

Вот и о чем мои мозги в тот момент думали? Отключились, вырубились, остались только инстинкты. Не надо было соглашаться на провокацию босса.

Разобравшись с секретарскими обязанностями, ненадолго спускаюсь в холл, чтобы отдать курьеру документы. А затем возвращаюсь к лифту, и тут…

— Эй, Алина, постой! Мне надо с тобой поговорить! — нагоняет меня невесть откуда взявшийся на моем пути Макаров. — Ты ведь не обиделась на меня?

— С чего я должна на тебя обижаться? — едва вспоминаю, что случилось, настолько босс за последние пару дней перебил мысли обо всем остальном.

— Просто показалось. Ну раз все хорошо, значит, будем дружить дальше? Ты не подумай, я вовсе не претендую на что-то другое, — мнется он, мешая мне пройти. — Сам не знаю, что тогда нашло, просто подумалось, ты не против.

— Я против. Ладно, Дима. Ты извини, мне сейчас некогда болтать.

— Я зайду в обед, когда шеф уедет? Захвачу вкусняшек, — смотрит на меня.

— Не стоит! — нервно отвечаю, уже представляя гневную реакцию Касаткина на появление Макарова в приемной. Полагаю, в обеденный перерыв у босса наверняка найдутся на меня планы — как минимум, по обсуждению вечера.

— Ну как знаешь. Потом увидимся.

Поднимаюсь на нужный этаж, захожу в приемную и вдруг вспоминаю, что совсем забыла отнести Герману новые договоры. Отдышавшись, осторожно тяну за ручку, но дверь оказывается заперта изнутри. Касаткин закрылся? Может, переодевается, чтобы поехать куда-то трапезничать?

Но любопытство не дает покоя, и я прикладываю ухо к щели. И до меня доносятся голоса: босса и нашей кадровички. Вот и что они делают там, закрывшись вдвоем? Недаром я давно подозревала их в связи — и мои предположения опять подтверждаются. Она точно его любовница!

От осознания того, во что я все-таки вляпалась, становится дурно и гадко.

Я даже не хочу слушать, о чем они там болтают, к тому же эта парочка может выйти в любую минуту. Чтобы хоть как-то отвлечься, ухожу в подсобку и завариваю чай. А эти двое по-прежнему остаются в кабинете.

Не поняла — я что, ревную Касаткина к его подчиненной?

Точно ведь, ревную.

Вот уж не ожидала от себя таких обостренных чувств. Еще недавно мне было наплевать, с кем Касаткин крутит шашни, а тут как прорвало.

Грудь будто сжимают невидимые кольца, мне критически не хватает воздуха, несмотря на работающий в помещении кондиционер.

Заставляю себя сесть за компьютер и открыть заметки — что необходимо сделать в ближайшее время. А у самой на глаза наворачиваются предательские слезы.

— Алина, мы с Анной Леонидовной уезжаем по делам, — вырывает меня из транса резкий голос Германа. — Отмени встречу с Градовым, которая запланирована на четырнадцать, извинись и скажи, что я перезвоню ему позже.

Он даже не смотрит в мою сторону — и славно. Не хочу, чтобы видел мое подавленное состояние. Специально утыкаюсь носом в монитор, незаметно смахивая слезы рукавом.

— Хо-хорошо, — выдыхаю я, провожая взглядом босса и кадровичку.

В конце-то концов, кто я ему такая, чтобы задавать вопросы или высказывать личные претензии? Очередная дурочка, которая поддалась его любовным чарам.

Мы друг другу вообще никто. Просто я — его временное развлечение. И мне не стоит надеяться на какие-то романтические отношения, я не должна верить обаятельной улыбке босса. Таким мужчинам, как он, веры нет ни в чем.

Вон он, сегодня даже со мной встречаться передумал — видно, повез Анну в ресторан, а потом и все остальное у них случится. И она точно не будет такой закомплексованной и зажатой, как я. Исполнит интимные пожелания босса по высшему разряду.

Если уж разговор с Градовым перенес, то дело серьезно.

А чего я, собственно, ожидала? Оставила его в субботу неудовлетворенным, вот он и нашел более доступный вариант, недолго раздумывая.

Потому что ему нет никаких дел до моих чувств, как и до меня самой.

Тем временем они уходят, а я продолжаю сидеть в каком-то оцепенении. Слез больше нет, остается лишь недоумение — почему он так быстро переключился на другую женщину. Меня слегка потряхивает. Беспомощно шмыгаю носом.

В приемную Федоскина с большим стаканом кофе из автомата.

— Вишня, разве ты не идешь обедать? Я хотела было свалить домой, но Рогов пригрузил работой, придется задержаться, и я подумала… Алин, а ты чего это такая… такая зареванная? — недоуменно смотрит на меня.

— Так… Просто… Что-то в глаз попало, — моргаю, пытаясь прийти в себя.

— Эй, ты что, опять поругалась с матерью?

— Хуже, намного хуже, — мотаю головой.

Но сказать вслух о своем романе с Германом не выходит даже подруге. Слишком личное для меня, слишком сокровенное все это.

Понятия не имею, как другие девчонки с легкостью могут обсуждать свои любовные связи, включая размер достоинства любовников, но для меня это нечто запредельное. И я сама от себя не ожидала таких качелей.

Всегда считала себя эмоционально устойчивой личностью…

И ладно, если бы я еще получила той ночью неземное удовольствие. Но ведь было действительно больно, а сама я была чересчур напугана происходящим.

— Тогда… Наверное, ты просто влюбилась? — хитро щурится Федоскина и тут же продолжает: — Дай, угадаю, в кого именно — в нашего гендиректора!

— Нет, ты что! — машу руками, чтобы она только не продолжала. — Я вовсе не влюбилась. И у меня с Германом ничего нет. Вообще ничего!

— А я же и не спрашивала, что между вами двумя творится. И с каких это пор он для тебя стал просто Герман? —