Вот так. Он сам во всём признался. Сам. Сделать это он мог только в одном случае: отпускать нас полицейский не собирался. Вообще, прибыл сюда на подмогу герцогу, а не вершить правосудие. Мда, законом здесь и не пахнет.

Большая ошибка.

— Убейте их, — бросил толстяк. — В рапорте скажем, что сопротивлялись при аресте.

Двое сразу прицелились в девушек, остальные четверо неуверенно переглянулись. Ну, теперь-то понятно, кто есть кто.

Я встал и вытащил из кобуры револьвер. В груди клокотало радостное предвкушение возмездия. Восстановившаяся мана полноводной рекой потекла в оружие, руны засветились зелёным колдовским светом.

— Меня зовут… — медленно произнёс я и одной рукой отшвырнул тяжёлый стол. Кувыркаясь, тот пробил стену и застрял в ней. — Барон Николай Дубов.

Полицейский попятился, побледнел. А я медленно пошёл на него. С его роста я выглядел как гора, которая сама наступала на него. А поступь у меня тяжёлая, так что каждый шаг сопровождало звяканье посуды в шкафу и стук рамок картин о стены.

— Ну же, стреляйте в него! — кричал толстяк. Он попытался бежать, но споткнулся и упал. Пополз спиной вперёд, не сводя с меня испуганных глаз.

— Командир, это правда? То, что он говорил про вас? — нерешительно спросил один из полицейских.

— Он сам признался, что принимал участие в преступлениях герцога, это все слышали. А раз так, то и ему грозит смертная казнь. — Я медленно поднял пистолет и направил толстяку в лицо. — Могу облегчить твою участь прямо сейчас.

— Чего вы ждёте⁈ — завизжал он, как свинья.

Двое взвели курки и приготовились стрелять. Понял это по напряжённым указательным пальцам. Но одному в горло тут же упёрлось копьё Лакроссы, а второго разоружили его же товарищи.

Медленно взвёл курок револьвера. Воздух вокруг ствола дрожал от маны, а толстяк — от страха. Вдруг он выпучил заплывшие жиром глаза и схватился за грудь. Несколько раз беззвучно открыл рот, как рыба, выброшенная на берег, попытался вдохнуть и откинулся назад.

— Не понял, — удивился я, убирая пистолет в кобуру. Ману забрал обратно. — Он что, умер?

Один из полицейских снял шлем, сунул в подмышку и присел возле тела. Долго щупал жирную шею, затем кивнул. У него были пшеничного цвета волосы и гладко выбритое румяное лицо простолюдина.

— Я ж его просто попугать хотел… — пожал я плечами.

В самом деле, убийств с меня на сегодня достаточно. Но я очень хотел, чтобы этот гад попал в тюрьму. Там бывших полицейских очень любят. Его жизнь превратилась бы в ад, а он так легко отделался. Надеюсь, на той стороне есть для него раскалённая сковородка или дыбы.

— Мы напишем в рапорте, как всё было, — сказал полицейский. Его коллеги уже арестовали двоих предателей. Скоро они позавидуют своему начальнику. — Но… мы должны сообщить в Имперскую Канцелярию о том, что случилось.

— Ага, — кивнул, — привет графине Кремницкой заодно передайте.

Полицейский слегка побледнел при упоминании Марфы Васильевны и просипел:

— Кто вы такой, барон Дубов?

Снова пожал плечами.

— Я так, проездом здесь.

— Приезжайте почаще, — он слегка кивнул головой, нахмурив светлые брови. — И ещё нам нужно опросить людей, которых вы нашли.

Я глянул на Марину. Она снова спрятала лицо в волосах.

— Завтра, — сказал полицейскому. — Сегодня люди вряд ли готовы говорить. Приходите завтра.

— Хорошо. — Полицейский бросил взгляд на труп начальника и скривился. — У герцога Карнавальского было много друзей, если вы понимаете, о чём я…

Я молча кивнул.

— Я дам номер одной охранной конторы. Там работает много бывших коллег да и просто хороших людей. Они вам помогут.

Он написал на найденном листке бумаги несколько корявых цифр и передал мне. После этого полицейские сфотографировали тела погибших охранников, герцога и начальника. Последнего еле смогли уволочь с собой. Затем покинули дом.

С Лакроссой и Мариной мы пришли в большой и светлый буфет. В нём Агнес и Вероника ухаживали за молчаливыми, забитыми людьми. Волчонка тоже сюда притащили — он лакал воду из тарелки на полу. Мебели здесь было много, в основном мягкой и удобной. Столы с изогнутыми вычурными ножками, кухонный гарнитур и отдельная небольшая кухня за дверью. С печью, холодильником и прочим.

— Останемся здесь на ночь, — громко сказал я, привлекая внимание. — Кто хочет, может уйти, остальные могут остаться на ночь. Сегодня здесь будет безопасно, а снаружи я этого гарантировать не могу.

Несколько человек сразу ушли, но больше половины осталось. В том числе Марина. Что ж, не могу осуждать ни тех, ни других.

Если что, даже показаний девушки хватит, чтобы род Карнавальских просто закопать. По закону Империи я могу претендовать на имущество герцога, так как я его убил. Но законных оснований нападать на его особняк у меня не было. По сути, Лакросса мне никто, по крайней мере в официальном смысле. Просто дочь вождя племени Горных ястребов, а не моя официальная жена. Жениться я вообще пока ни на ком не планирую.

Но если сказать, что герцога убила Марина, то особняк перейдёт ей. И основание прибить герцога у неё самое твёрдое: ублюдок долго истязал её и держал в неволе. А то, что не смог обуздать слабую девушку и погиб от руки простолюдинки, это уже проблемы рода Карнавальских. Хотя насчёт статуса Марины я пока не уверен. Уж больно красивая.

Пока что она не в состоянии принимать какие-либо взвешенные решения, так что я решил побыть здесь. Позвонил по номеру, который дал полицейский. Приехал десяток бравых парней, обвешанных оружием, бронёй и артефактами, которые заняли охрану по периметру. Их командир, усатый коренастый дядька, горячо заверил, что у них не то что мышь не проскочит, а комар свой… в общем, член не сунет.

Ценник зарядили, конечно, конский, но сегодня угощает герцог Карнавальский.

Парень