Варларий схватился за голову, а Кустинда возмущённо воззрилась на инспектора, явно подбирая приличествующие подобному случаю слова. И не находя их.

– Объяснитесь, инспектор, – проговорил, наконец, Варларий.

– Я раскусил вас! – ликовал Гольк. – Вашу подлую секту. Вы занимались жертвоприношениями, чтобы Хрёт дал вам армию мертвецов. Вероятно, вы замышляли переворот или что-то в этом роде. Ну, это мы установим позже.

Тут он обратился ко мне:

– Вы же не станете отрицать, что не испытывали к баронессе никаких чувств. Я разузнал. А следовательно, вы отправили на тот свет баронессу с её избранником вовсе не из-за ревности! Это было подстроено, чтобы пустить следствие по ложному следу. Вы снюхались с вампирами, – Керепий осуждающе указал на Фициуса, стиснутого с боков двумя дюжими жандармами. – Мы шли по вашим следам и поняли, куда ведут ниточки! – Он непочтительно ткнул пальцем в направлении Плюнкива и Кустинды. – Управляла вашими действиями вот эта парочка старых негодяев. Которые лишь играли роль почтенных представителей высшего общества.

Инспектор вновь обратился ко мне:

– Вы убили баронессу, чтобы завладеть её активами. Когда поняли, что она не выйдет за вас замуж. И склонили на свою сторону её брата. Возможно, запугали.

– Инспектор, – раздался тихий голос, – спасибо вам за ваше рвение. Но… меня никто не убивал.

Слегка потеснив окружающих, пред очи Керепия Голька выбралась Аллиулия.

– Это был розыгрыш. Всего лишь розыгрыш. Приношу вам за него свои извинения.

Гобби не без труда протиснулся к своей мимзели и снова взял её за руку. Ну чисто гимназисты на выпускном балу!

На инспектора невозможно было смотреть без боли. Он стал белым, как снег, потом начал краснеть, пока не налился тёмно-гранатовым цветом.

– Баронесса… Что?! Но как? П-почему?!

Честно говоря, вчера вечером я тоже бы задал подобные вопросы. И выглядел бы не меньшим идиотом (почему «бы»? – я и выглядел). Но теперь я чувствовал себя несколько более подготовленным. И понемногу начал складывать два плюс два в своей ушибленной магическим кристаллом голове.

Когда полиция убралась восвояси, я обнаружил, что способен самостоятельно передвигаться. Наша теплая компания заговорщиков и Хрётопоклонников переместилась в гостиную. И там всё открылось. Все хитросплетения коварного плана по заманиванию старины Арчи на страшную улицу Забвения. Правда, нагромождение случайностей и невероятных совпадений превратили их кропотливый труд в странную мешанину трудно предсказуемых событий. Вот и нашу доблестную полицию они сбили с толку, что уж говорить обо мне. Честно говоря, лень рассказывать. Потому что я Хрёт знает как устал от этой кутерьмы. А вы можете сами домыслить, если вам так хочется.

Я зевнул, даже не прикрывая рта, при всех этих представителях высшего общества и сделал им ручкой. И в сопровождении Зюва отправился домой.

Когда мы ехали в экипаже, я не удержался и спросил:

– Зюв, а ты как оказался среди этих злостных заговорщиков – спасителей отечества?

– Монцар, я в некотором роде был мёртвым. Такие, как я, почувствовали всё заранее. Как и вампиры, к слову сказать. Поэтому, когда профессор Плюнкив объяснил мне, что грозит городу, я без колебаний согласился ему помочь. Он заехал к нам во вторник. Вы уже отбыли с театром за город. Прошу меня извинить, монцар. Я сообщил профессору конфиденциальную информацию о ваших взаимоотношениях с баронессой Окска. Именно тогда у профессора возник план, связанный с исчезновением баронессы. Я также посоветовал ему привлечь для нашего дела господина Бивуса Крумчика. Тот не верил в оживших мертвецов, но с удовольствием нам подыграл. И, так понимаю, господин Гобор Судда тоже очень удачно, хоть и неожиданно, вписался в замысел профессора.

Я молча глядел из окна кабины на проплывающие виды. А что мне было сказать? Разве только, что я опять забыл отдать долг Гобору?

– Красивый у нас город, Зюв!

– Вне всякого сомнения, монцар.

Когда мы вышли на бульваре Левых ног, то оказалось, что возница перепутал и высадил нас не на том углу. Конечно, я решил проверить, не вернулась ли Мелисса. И мы зашли в кофейню «Дргой Дрг». Мелисса была на месте, и мы засиделись у неё до вечера. Потому что она рассказала такую невероятную историю, которая с ней приключилась! Но об этом в другой раз. Мои дргие дрз.

Часть 3. Пора цветения первых трав Глава 22. Время чихать

Уже неделю льёт дождь. Без остановки. Выглядываю в окно – на бульвар Левых ног – там всё мокрое: красно-жёлтые деревья, фасады зданий, лошади и экипажи извозчиков, сами извозчики. А также редкие пешеходы с зонтами. Куда они идут, эти сумасшедшие? В такую погоду нужно сидеть дома, пить горячий чай.

– Спасибо, Зюв. Сахара положил полторы ложечки?

И смотреть в окно на редких идиотов, простите, пешеходов с зонтами. Нет, я понимаю, они, конечно, не идиоты, им просто не повезло и нужно куда-то бежать в это серое промозглое утро. Не знаю, как у вас, а у нас в Невербухе сейчас самая что ни на есть осенняя осень – последняя декада октября.

Я отхлебнул чаю и, поперхнувшись, выплюнул обратно. Осторожно поставил чашку на подоконник и с высунутым языком и вытаращенными глазами бросился в кухню. Осторожно – потому что чашка-то любимая, тонкого сиезского фарфора, тёмно-синяя с золотыми прожилками. Она же не виновата, что в неё налили какую-то гадость. Добравшись до кухни, я оттолкнул Зюва от стола, схватил кувшин и набрал полный рот воды. Как следует прополоскав рот, выплюнул воду в мойку и опять припал к кувшину.

Напившись и отдышавшись, я обратил огненный взор на верного слугу, безучастно наблюдающего за моими действиями.

– Зюв! – воскликнул я. – Если ты решил меня отравить, то учти – тебя всё равно нет в моём завещании. Да и завещания нет.

– …Монцар? – Зюв с некоторым запозданием и явным недоумением решил ответить на мой глас вопиющего на кухне.

– Что «монцар»?! Ты чего подсыпал в мой чай? Крысиного яду?

– Я… сейчас всё исправлю, монцар. Прошу прощения, монцар, я…

Зюв, подрагивая и кренясь на бок, вышел из кухни. Я с тревогой посмотрел ему вслед. Что-то сдал бедняга за последние недели. Стал каким-то рассеянным. Может, ему ремонт нужен?

В гостиной что-то звякнуло. И было понятно, что это что-то звякнуло не просто так, а потому что разбилось. И это что-то явно было из тонкого фарфора, тёмно-синее, с золотыми прожилками. Во что обычно наливают чай. С замирающим от ужаса сердцем я последовал за своим дворецким. Зюв стоял у окна, наклонившись к полу. А на полу в чайной (если это можно назвать