Я не понимаю, где я уже. Все еще на кровати в номере Егора или взлетела куда-то в небеса. По крайней мере, все вокруг перестало существовать.

Влажные губы прикусили сосок через ткань лифчика, и я изогнулась в его руках, настолько, что почувствовала спиной прохладу, ощутила, как сильно изогнулся позвоночник, позволивший ему крепче взяться за ягодицы и толкнуться на меня. Пальцы уже зарылись в его мягкие волосы, прижимая к себе, позволяя совсем немного контролировать этого ненасытного в данный момент зверя. Который рычал так, словно он неделю не ел и перед ним положили самый вкусный на свете кусок стейка. И каждое движение шершавого языка по чувствительному соску вызывало теплые импульсы внизу живота. Даже не так, они были горячими, словно во мне внутри вместо крови лава. А он будто был тем, кто может меня остудить, поэтому я тянулась, я хотела быстрее, чтобы он быстрее оказался во мне. Внутри меня.

Ведь мне это нужно. Снова. И впрочем, всегда.

Потому что все, что было до этого. Все бывшие парни, не знаю, это было каким-то детским садом, где не было той жуткой, раздирающей на молекулы страсти. Где не было нас.

Я не знаю, через сколько времени мы избавились от всей одежды. Но она явно мешала нам обоим. Боже, столько ненужных, мешающих тряпок…

И эти искры, которые поразили нас, как только два обнаженных тела прикоснулись друг к другу. Мы будто заполнили холодную пустоту друг в друге.

Два пальца коснулись клитора и круговыми движениями доводили меня до судорог. А он все смотрел, все хотел запомнить, как я выгляжу, когда мне хорошо. Как стону под ним, умоляя не останавливаться. Как прикусываю губы и вымаливаю его имя. Как сжимаю ткань постельного белья и выгибаюсь.

И только на очередной просьбе-мольбе он, наконец, убрал пальцы, и их место заменил член. Твердый, как чертова скала. Он слегка потерся о лепестки, раззадоривая и медленно коснулся входа, будто в раздумьях. Я не могла этого вынести и поддалась сама, слегка насадилась на него, удовлетворенно смотря, как Дима выпускает свистящий воздух сквозь зубы и как загораются его глаза. Как у демона, будто внутри живой огонь.

Первый толчок уносит меня куда-то вне этой комнаты. Я ощутила его внутри. Такой теплый и большой, он сразу заполнил меня практически полностью. Дышать стало так тяжело, что, кажется, легкие вот-вот откажут. И снова толчки, такие нужные сейчас, доводящие до безумия.

И как я жила без них. Без него?

Не зная, что такое настоящее женское счастье.

Быть рядом. Чувствовать. Желать. Любить…

— Я… я, кажется… — так трудно. Слова застревают в пересохшем горле. Его рука снова на груди, или это снова губы? Все к черту смешалось, потому что было так хорошо, что я не осознавала себя, своего тела. Меня будто нет. Есть только чувства и ощущения, вспыхивающая эйфория.

— Понял, — он ускорился, поняв и без слов. Добавил к члену пальцы, выводя быстрые круги на клиторе, и меня затрясло. Последний стон был перекрыт его поцелуем и глухо пропал в нем. По телу прошла такая мощная вибрация, казалось, что позвоночник сломается так выгибаться.

Я постаралась замереть, ощущая, как сильно сокращаются мышцы и пульсирует его член во мне. Застыла, царапая его спину так, что там останутся следы, кусая его губы. Лишь бы продлить мгновение. Еще чуть-чуть.

А затем — блаженная тишина и пустота внутри. Но не просто пустота — она была заполненная чем-то неосязаемым, но таким… возвышенным. Такая легкость…

Дима тихо укрыл нас одеялом, прижимая меня к себе поудобнее, чтобы мы оба вернули взгляды к телевизору. Никто из нас его не слушал, мы просто молча смотрели на движущиеся картинки. Молча прислушиваясь к ощущениям.

— Я люблю тебя, — выдала это тихо и была оглушена биением своего сумасшедшего сердца. Оно будто сейчас не выдержит собственного признания.

— Я знаю. Я тоже тебя, — тут же ответил, и бабочки внутри счастливо закружились, бунтуя и сбиваясь в толпы, чтобы кружить в торнадо и спутывать мысли.

— Что значит знаешь? — тут же перевела тему, потому что щеки безумно горели после этого.

— Парную цепочку ж ты так и не сняла, — опустил взгляд на мою грудь, и я чуть выше приподняла одеяло. Он подметил это и довольно хмыкнул. Хорошо не добавил: «Да что я там не видел?». Мне надо. Нечего смотреть просто так.

— Да просто нравится. — Буркнула, чувствуя, будто оплошала. Я ведь и правда не знала, что с ней делать. А если что-то сильно не хочешь решать, легче оставить так, как есть.

— Угу, — типа согласился со мной. Наклонился, взяв двумя пальцами за подбородок, и запечатлел новый поцелуй. Нежный, как крылья бабочки. Уносящий куда-то… далеко.

Возможно, между нами еще осталась недосказанность. Много всяких НО и ЕСЛИ. Но некоторые вещи не приходят сразу, как и умение разговаривать. Думаю… нам еще предстоит этому научиться, если мы готовы проходить через это вместе.

А вместе же все легче, да?

Эпилог

— А вот и голубки! — Олеся празднично открыла дверь и посторонилась, выпуская меня и Диму. Я хотела было пробурчать ей что-то недовольное в ответ, но настроение было слишком хорошее.

Дима молча взял меня за руку и кивнул Егору. То ли снова здоровался, то ли благодарил. Я даже не хочу знать, подстроили ни это, или Дима оказался таким же заложником ситуации, как и я. Результат все равно мне очень нравится.

Я глубоко вдохнула и на мгновение прикрыла глаза. Теперь только вперед, не оглядываясь.

— Ну пойдем, скоро куранты. Все уже собрались, — Ната взглянула на экран телефона, сверяясь со временем, и первая выдвинулась по коридору.

— А куда?

Егор кивнул на лифт.

— Руководство отеля выделило нам весь зал ресторана для праздника. Ну, не только нам, всему отелю, но все равно будет весело. Закуски не надо подготавливать, там все есть. Еще есть на втором этаже локация, но мы решили ближе к еде быть.

— Правда, вы пропустили шоу и конкурс Дед Морозов… — встряла Олеська, — но думаю, вряд ли вы сильно опечалитесь.

Я дружелюбно пожала плечами. Если мы мне дали выбор, и на второй чаше весов был Дима, я бы все равно выбрала его. Вообще не смотря, что на второй половине. К черту все остальное.

В зале и правда было шумно, на главном экране уже шла заставка перед речью президента. Работники гостиницы повесили везде мишуру и поставили посередине зала елку, здесь