Мой ребенок. Мой наследник. Продолжение меня.

Он жив. С ним все в порядке.

Благодаря Марье.

– Афанасьев сказал, что твой брат вызвал медиков, – говорю, тщательно подбирая слова. Марья заметно напрягается. – С чего вдруг такая щедрость? Он ведь не хотел, чтобы ты рожала.

Девушка поднимает на меня глаза, и я в очередной раз поражаюсь мудрости, которая в них прячется.

– Не ему решать, как мне жить, – твердо и четко чеканит Марья. – Это моя жизнь и я буду проживать ее так, как считаю нужным. Если Петю это не устраивает, то не моя вина. Я никому не указываю, как правильно жить, вот и мне тоже не нужно этого делать.

Она выпаливает это все на одном дыхании, я вижу, как сильно ссора с братом беспокоит ее, и понимаю, что хочу его уничтожить.

– Значит, он приехал, чтобы вновь отвезти тебя на аборт, – озвучиваю рвущий на клочки сердце, факт.

Марья смотрит мне в глаза, не скрывая боли.

– Когда-нибудь он поймет, как сильно ошибался, – произносит, упрямо поджав губы.

– А я? – спрашиваю до того, как успеваю себя остановить. До встречи с ней не наблюдал несдержанности за собой, но все, видимо, когда-то случается впервые.

– Что ты? – хмурясь, задает вопрос. – Думаешь, что тоже ошибся, когда решил оставить ребенка? Ты ведь знаешь, я не суррогатная мать и никогда не подпишу твой дурацкий договор. Я рожу. И ребенок будет моим. Я никогда не смогу от него отказаться, – заявляет в открытую.

Обескураживает.

– Не всегда все делается так, как хотим именно мы, – хмыкаю, качая головой.

Марья округляет глаза и смотрит на меня волком. Злится.

– Я не отдам тебе ребенка, – заявляет со всей смелостью, какая только у нее есть. – Он мой! – закрывает живот руками.

– Он наш, – поправляю ее. – Он будет наш.

– В смысле? – не понимая, хлопает своими пышными ресницами.

– Мы подпишем брачный контракт. Ты выйдешь за меня замуж, – ставлю ее перед фактом.

Марья ахает.

Я сам охреневаю.

Что там говорил Афанасьев? Не волновать?

Угу-ага. Похоже, когда она рядом, мой мозг коротит не по-детски, нейронные связи сгорают, не успев состояться.

Не могу найти ни единой другой причины, по которой в трезвом уме и здравой памяти предложил бы кому-то брак. А сейчас, когда говорил, понял, насколько естественно и логично это все выглядит.

– Это предложение или констатация факта? – надо отдать должное Марье, она пытается шутить.

А вот мне не смешно.

Ни разу.

– Есть какая-то разница? – спрашиваю с ехидной ухмылкой.

Встречаемся с ней взглядами. Молчим. Смотрим друг другу в глаза.

А у меня в груди сердце сбивается с ритма.

– Демьян, ты, кажется, забыл наставление моего лечащего врача, – спустя некоторое время произносит с ласковой, теплой улыбкой.

– Какое из? – уточняю у нее. Афанасьев мне выдвигал слишком много требований и давал дохрена указаний.

– Мне нельзя волноваться, – напоминает как бы ненароком.

– Значит, ответ не дашь? – не в состоянии сдержаться, уточняю еще раз.

– Нет, – говорит.

– Что нет? – не понимаю.

– Нет, это нет, – отвечает, не отводя от меня глаз. – Твое предложение мне не интересно. Я не согласна.

Глава 32. Демьян

– Ты не согласна выйти за меня замуж, а я не согласен ни на какой другой ответ от тебя, кроме как “да” на мой вопрос, – ставлю Марью перед фактом. – Ты будешь моей женой! – заявляю категорично.

И плевать, что ей нельзя волноваться. Меня тоже нельзя выводить из себя.

Марья вздыхает и обреченно закатывает глаза.

– Что? – рычу.

Я дико раздражён. Неужели она этого не видит? Да как вообще она так общается со мной?! Строит из себя недотрогу, а мне приходится под нее подстраиваться. Нет. Так это не работает.

Она должна подстраиваться под меня.

Любая другая слепо соглашается со всем, что я говорю, смотрит мне в рот и восхищается любым моим поступком. Эта же…

Марья другая. Искусница, блин! Которая весь мой мир перевернула с ног на голову.

Досталась же мне… Строптивица на всю голову.

– Ты такой смешной, когда злишься, – игриво хихикает и своей реакцией запускает в сердце атомный взрыв.

Едва контролируя бушующие в груди эмоции, смотрю на неё и вижу в глубине глаз смешинки. Ей, блин, по приколу меня доводить!

Бешусь ещё сильнее.

– Какой грозный Демьян, – продолжает надо мной потешаться.

Марья даже не догадывается, что творит со мной. Она реально не понимает, как я реагирую на каждое ее слово или случайно брошенную в мой адрес неосторожную реплику.

Ее нежный голосок проходит по моим нервам, словно по оголенным проводам, обнажает всю мою сущность. Выворачивает наизнанку и причиняет острую боль.

Понятия не имею, как ей удалось пробраться не просто под кожу, а под отращенную за годы жизни в “высоком” обществе броню. Я хочу быть с ней. Хочу видеть ее искренние взгляды, слышать не поставленный выдавленный хохоток, а громкий заливистый смех.

Я хочу жить для нее.

– Спорим, ты мне все равно ничего не сделаешь, – заявляет, в открытую издеваясь.

Она буквально наслаждается моим бессилием. Упивается им.

– Ты сейчас серьёзно?! – одариваю её свирепым взглядом. Злость бушует в груди, я снова взбешен.

Я не привык, что моё решение подвергают сомнению. Я не приучен получать отказ. Все вокруг делают лишь то, что я захочу.

Все. Но не Марья.

Она одна с нежной ласковой улыбкой на губах разбивает выстроенный мною на протяжении многих лет миропорядок. В прах.

– Похоже, кому-то срочно нужен успокоин, – вредина продолжает издеваться. Видит, что доводит до ручки, понимает, что я ничего ей не сделаю, и продолжает феерично играть на моих нервах. Мастерица, твою мать!

Шумно вдыхаю. Крепче стискиваю кулаки.

– Ты выйдешь за меня, – высказываюсь жестко. – Наш ребенок родится в браке.

– Чтобы ты его потом у меня забрал? Ну уж нет! – фыркает, скрещивая руки на груди.

Упирается. Силой не сдвинуть.

Как убедить ее, что брак - самый безопасный и лучший вариант для нее?

– Демьян, я ведь прекрасно понимаю, что тебе от меня нужен исключительно ребенок, – говорит, четко удерживая зрительный контакт. Она