— Ничего страшного, перебьюсь. Бутерброды сделаю.

— Мам, хочешь, я тебе кофе налью?

Сын только недавно начал активно помогать, причём, неважно, с готовкой, уборкой или просто по дому. Я пока боюсь давать ему слишком сложные задачи, да и с чайником надо постоянно следить, но он выглядит таким гордым, когда что-то получается, что я просто не могу отказать. Внимательно наблюдаю, как он важно вкладывает капсулу и включает кофеварку.

— А мне кофе сделаешь? — спрашивает Платон, держа капсулу между указательным и средним пальцами.

— У тебя яйца горят, — говорю с насмешкой.

— Я всё контролирую, — Платон демонстративно передвигает сковородку.

— Да уж, ты — просто мастер контроля.

Вспоминаю про тест ДНК, вижу по кислому лицу Платона — подумал о том же. Яшка начинает рассказывать, что вчера случилось в детском саду, слушаю в полуха, киваю в нужных местах. У Платона будет ребёнок. Как-то этот факт до сих пор нормально не отложился в голове. Даже учитывая, что я видела его любовницу, знаю о беременности, нет понимания, что она — моя соперница. Что когда-то вообще ею была. Причиняет боль и одновременно бесит не то, с кем изменил, а сама по себе измена. Пусть ненадолго, но он ставил меня ниже женщин, с которыми спал. Не думал, что своим поведением унижает меня, даже с учётом того, что я не знала. Что каждая из этих женщин в моменте считала себя лучше, может, надеялась задержаться на подольше.

Чем больше смотрю на спину и плечи Платона, тем больше представляю, как вонзаю нож между лопаток. Иногда бытовые убийства оправдывают… Как же я его ненавижу в этот момент! Мы могли вместе позавтракать, а потом пойти гулять — погода великолепная. Вместо этого, как два чужака, связанные ребёнком, огрызаемся и пытаемся сгладить растущее напряжение. Только Яшка удерживает сейчас от скандала. По напряжённым плечам мужа вижу, как много он хотел бы высказать и как сильно сдерживается.

— Чем мы сегодня займёмся? — спрашивает Яшка, когда Платон ставит перед ним тарелку с яичницей.

— Не знаю, милый. А ты бы чем хотел? — к моему удивлению, одно яйцо появляется и передо мной. Поражённо смотрю на Платона, тот отводит глаза.

— К нам сегодня приедет дядя Филипп, — говорит Платон, садясь на своё место.

— Фил приедет? Сам решил, или ты позвал?

— Сам напросился, я не стал возражать.

С младшим братом Платона у нас всегда были хорошие отношения, а теперь даже не знаю. Как много он знал? Знал же по-любому, Платон с ним всем делится. Хотя рассказал бы, и что? Я бы поверила? Тем более, они — братья, а я всего лишь жена. Пытаюсь найти злость на Фила, не нахожу. Наоборот, его приезд — спасение, потому что не представляю, как бы провела с Платоном весь день на одной территории, когда некуда сбежать.

Фил приезжает через час, с коробкой пирожных и букетом цветов, которые протягивает мне.

— Что за праздник? Я что-то пропустила? — приподнимаю бровь, принимая букет. Китайские розы, нежные, красивые.

— Просто так, — широко улыбается Фил. Они с Платоном неразличимо похожи, но толком не скажешь, почему. Вроде бы глаза разные, у Платона голубые, у Фила — карие. Носы разные, губы, подбородки… Но, когда видишь их рядом, сразу понимаешь, что братья.

— Что, грехи пытаешься замолить? — понятливо хмыкаю. Он виновато опускает глаза. Ерошу каштановую макушку — нет ни сил, ни желания на него злиться.

— Я постоянно говорил, что он идиот, раз решился обидеть такую женщину, как ты. Веришь?

Вполне в духе Фила: он за словом в карман никогда не лез, особенно, если дело касается Платона. Прекрасно могу представить, как он ругал брата, а тот огрызался.

— Верю, — улыбаюсь, поворачиваюсь и сталкиваюсь с пристальным взглядом Платона. Тот стоит, скрестив руки на груди, смотрит на нас и хмурится. Что, к младшему брату тоже теперь будет ревновать? Смешно. А ещё — приятно. Таким раздражённым, как сегодня, ни разу его не видела. Точнее, это раздражение никогда не отражалось на мне, сейчас же я — его единственная причина.

— Дядя Фил! — из-за угла вылетает Яшка, обнимает Филиппа за колени.

— Ого, ты ещё выше стал⁈ Чем вы его кормите?

Платон едва успевает забрать пошатнувшуюся коробку с пирожными, когда Яшка обезьянкой забирается по нему, как по пальме. Благодаря Филу день пролетает незаметно и почти без напряга. Мы с Платоном изредка переговариваемся, но в основном Фил стал нашим громоотводом. До самого вечера отвлекает Яшку, развлекает и умудряется постоянно вовлекать нас. Ужинаем, заказав доставку, сидим прямо на полу перед диваном. Яшка принёс, кажется, все свои настольные игры, и Фил проявил невероятное терпение, поиграв в каждую. Наконец сына начинает клонить в сон, я ухожу уложить, а когда возвращаюсь, останавливаюсь в коридоре, прислушиваюсь к тихому разговору.

— … не так, как выглядит со стороны, — говорит Платон. Слышу, как открывается бутылка вина — это, наверное, Фил, он перед уходом спрашивал, какое вино буду пить.

— Я думал, будет хуже, — хмыкает он. — Вообще удивляюсь, как она до сих пор не взорвалась.

— Она мне изменила. — Задерживаю дыхание: Платон говорит мрачно и… с болью.

— Кто? Ядвига⁈ Ни за что не поверю.

— Я бы тоже не поверил, если бы она сегодня под утро не явилась.

— Ну и что? Мало ли, где была. А сделала вид, что с мужиком.

— Нет, она сама сказала. Ты бы её слышал… — Платон вздыхает. — Она на самом деле сделала это, Фил.

В этот момент вхожу в гостиную. Оба сидят, прислонившись к дивану и вытянув ноги на полу. Фил тут же протягивает мне бокал, беру и сажусь в угол дивана с ногами. Смотрю на белые волосы Платона, которые так любила перебирать, и сердце ноет. Всё неправильно, так не должно быть. Клин клином вышибают, да, но горечь не уходит.

— Что же вы творите, народ, — тянет Фил, отпивая вино и глядя то на меня, то на Платона. — Хватит уже самим себя разрушать. Ты доказала всё, что хотела. Может, теперь простишь?

— Прощу что? Измену или ребёнка на стороне?

— Какого ребёнка? Я о ребёнке не слышал! — Фил распахивает глаза, смотрит на Платона. — Когда ты успел?

Он отчитывает старшего брата, как мальчишку, и тот всё ниже