Два моих конвоира коротко переглянулись. Водитель что-то буркнул себе под нос, но слов я не разобрал. Думаю, что наёмники прокручивали в голове свои дальнейшие шаги. А я приготовился действовать, как только возникнет малейшая возможность.

Вскоре микроавтобус въехал в распахнутые старые ворота, проехал метров двадцать и остановился.

«Смело, Муратик, довольно близко к городу». - подумал я.

Юрик, крайний к выходу, потянул дверь в сторону, она скользнула по рельсе запуская в салон свежий, прохладный воздух.

Наёмники выбрались из машины и встали напротив выхода.

— Выходи давай. — раздался голос из-под балаклавы.

Юраня, смотрю, на измене. Стоит, размахивает стволом — типа давай на выход.

— Ты как себе это представляешь? Ползком? — со злым удивлением спросил я.

Юрик ничего ответить не успел, Михалыч без лишних слов дёрнул меня за ноги, с легкостью протащив мою немаленькую тушку по полу к выходу. Оттолкнувшись руками и плечом о сиденье, я сначала сел и тут же услышал нервное:

— Шевелись давай, на. — дёрганный пришел в себя и высказался.

— Торопишься? — спросил я, осторожно вылезая из машины.

— Ты мне щаз поговоришь, — Юрий размахнулся рукой с пистолетом, собираясь видимо приложить меня по голове.

— Ты чё творишь? Сам на себе его тащить будешь? В нём веса больше сотни. — водитель, успевший за это время обойти тачку, гаркнул на своего подельника.

Пока они выясняли отношения я по-быстрому осмотрелся, опершись плечом о кузов микроавтобуса. Ноги, затёкшие после неудобной позы, неприятно покалывали.

Одинокий фонарь лил мутный, жёлтый свет, освещая пространство перед машиной и около входа в длинное здание. Груда сломанных деревянных поддонов и несколько старых бочек валялось около распахнутой двери.

Мы были на территории какого-то заброшенного складского комплекса. Старые бетонные блоки, маленькие продолговатые окна на высоте метров пяти, изрядно потасканные разгрузочные ворота и нескольких ржавых металлических контейнеров, стоявших на территории. Где-то справа хрипло гудел трансформатор. Поодаль из темноты, куда не проникал свет фонаря раздался металлический скрежет. Юрий нервно дернулся и повернулся в сторону звука.

— Не бзди, тут железо старое, еле на крыше держится. Чуть ветер — скрипит. — ответил Михалыч. Спокойно так, словно он покурить вышел и никуда не спешит.

Но задержка длилась не долго. В мою спину упёрся ствол пистолета.

— Без глупостей, — рыкнул Юра, вставший прямо за мной.

Водитель, который был экипирован и вооружен точно также, как его подельники, первым двинулся в сторону открытой двери. Следом шёл я, потом Юра, который прямо дышал мне в затылок, периодически тыкая пистолетом (на кой хрен он это делал не знаю), а Михалыч замыкал нашу маленькую процессию.

В нос мне ударил запах пыли, металла и смазки. На полу валялись обломанные доски, покореженные, железные полки и грязные сапоги, которые похоже оставили здесь очень давно.

Тамбур освещала обычная лампочка, которая свисала с потолка на длинном кривоватом проводе. Из-под слоя пыли едва пробивался свет.

— Ну вот и вы! — раздался из темноты знакомый голос, в котором сквозило предвкушение, словно его владелец с нетерпением ждал этого момента.

* * *

Голос я узнал сразу, хотя не слышал его больше двух лет.

Последний раз мы говорили перед началом операции, когда я повторял бойцам своего отряда план с учётом последних корректировок от командования. Василий Муратов стоял неподалёку, скрестив руки на груди, бросал в мою сторону хмурые взгляды, но молчал. Ему не нравились изменения плана, но с этим сделать он ничего не мог, как, собственно, и я. Приказ есть приказ.

Тем не менее Василий слушал внимательно, кивал, но взгляд у него был отстранённый. Тогда я не придал этому значения. Василий был из разряда тех, кто часто уходит в себя.

Всё это мне пришлось вспоминать по возвращению в штаб, когда было назначено расследование. Василий Муратов пропал в ходе операции. На месте, где он должен был ждать нашего возвращения, его не оказалось. И это значило только одно — взят в плен.

Тогда Муратова искали. Я и группа из пятерых бойцов под моим командованием осуществили две рискованные вылазки на территорию, захваченную повстанцами. Искали не только мы, но и несколько других групп. Мы понимали, что если его не найти сейчас, по горячим следам, то шансы обнаружить его живым стремятся к нулю.

Однако, несмотря на все усилия, тогда Василия так и не нашли. И надежда на спасения парня стала ничтожной.

Из плена Муратова освободили в ходе другой операции. Можно сказать — чудом.

Часть нашего отряда под командованием Лютаева осуществляла разведку в другом секторе несколькими неделями позже. Вот там, в яме глубиной в два человеческих роста, забранной сверху деревянной решеткой, они и обнаружили пленных, о чём было доложено в штаб.

В таких ситуациях инструкции были однозначны — сообщать наверх и ждать указаний. Если вытащить часть пленных, а других оставить, то с высокой вероятностью их убьют, как только побег будет обнаружен. Подобных случаев было много. Вот в результате них и появилось такой порядок действий.

Командование дало согласие на немедленное проведение спасательной операции. Лютаев с ребятами устроили всё быстро и чисто — молниеносный штурм, ликвидация моджахедов, эвакуация выживших.

В яме держали только мужчин. Разных национальностей и разного рода занятий. Двое русских, оба военные. И ещё двое американцев, немец и врач-француз. Все мужчины были в разном физическом состоянии. Кто-то просто истощен и избит, а немец и американец уже не могли вставать. Среди пленных и оказался Муратов. Лютаев рассказывал, что выглядел Василий хуже, чем хреново — исхудавший, в синяках от побоев, со сломанной рукой и ребрами. Когда его доставали из ямы, Василий с трудом узнал своих.

Я в тот момент участвовал в операции на другом континенте.

Помню, как по возвращении узнал о спасении Муратова, и радовался вместе со всеми. Василий служил с нами три года, и пусть в коллектив он так до конца и не влился, но его ценили — аналитиком он был реально хорошим, а хакером — одним из лучших.

Тогда все наши думали, что Василий даже может вернуться. Хотя шансы на это были невысокими. Муратову предстояла не просто реабилитация, но и прохождения нескольких психологических проверок. Проверок, которые он в результате пройти не смог.

Помню, что мы с комрадами даже хотели навестить его в больничке, но разрешение на это нам так и не дали.

— А вот и кома-а-андир собственной персоной, — протянул улыбающийся Мурат, шедший к нам на встречу с распахнутыми руками словно гостеприимный хозяин.

— Чёртов псих, — ругнулся в пол голоса Юрчик у меня за