Аделия прервалась, взялась за сухое полено, поставленное ранее к ножке стола, и мастерски швырнула брусок в полыхающий камин. Пламя разгорелось с новой силой, в гостиной зазвучал треск деревяшки, постепенно обращающейся в золу – так называемый древесный прах. Вдруг женщина в отставке вскочила как ошпаренная и интригующе произнесла.

— Мальчик мой, я заговорилась с тобой и совершенно забыла о подарке. Дело в том, что днëм я сходила на Площадь Свободы. Конечно, я постоянно отправляюсь туда без цели, но сегодня сложилась судьба! Поэтому я не только приобрела шоколад по низкой цене, но и кое-что ещё. Я готова вручить любимому внуку подарок, который ему, уверена, понравится. Погоди-ка секундочку…

Аделия поднялась, сняла с шеи двойной ключ, который на ней прятала, отперла дверцу миниатюрного шкафчика и вытащила свёрток, довольно длинный свёрток размером с ладонь взрослого человека, полный таинственности и торжественности. Чем же ещё могут быть полны свёртки, хранящиеся под замком в шкафах?

— Увидела я его на предтуманной распродаже, — поведала бабушка. — Сам понимаешь – и покупателей, и продавцов в этот день становится больше, ибо не у каждого есть деньги, чтобы не помереть с голоду во время прихода Тумана. На предтуманной распродаже часто встречаются заядлые торгаши, фантастические чудилы, чёрные продавцы с Саранди и тайные агенты из Тинсана, выслеживающие последних, однако в этот раз меня привлекла сухая старушенция, укутанная в алую шаль. Дамочка расположилась в уголке, до которого не любой прохожий добирался. Сидела странная женщина за столом, также покрытым красной шелковистой тканью. Тогда она окликнула меня и, если бы не она, то я её и не заметила бы, скорее всего…

— Эй, ты! Да, ты! Поди, поди скорее! У меня нет свободного времени! — гаркнула незнакомка в шали. — Ты-то мне и нужна.

Аделия немного смутилась, а после вспылила: “где же приличие?” Но всё-таки подошла. К столу крепилась отваливающаяся железная табличка с криво вырезанной надписью “Госпожа Фортуна”.

— Я знаю, что в твоём доме живёт мальчик тринадцати кругов, самый обычный, непримечательный мальчик по имени Томас, — безумно воскликнула она. — Так ли это?

Аделия удивилась – неужели кто-то следил за её внуком и теперь хочет его украсть? Она оглянулась назад и не заметила слежки со стороны. Прохожие будто не замечали странную продавщицу и проходили дальше.

— Откуда Томас вам известен? — вопросила Аделия. — Может, вы из дома опеки или знаете о его настоящих родителях?

— Ты прекрасно знаешь ответы! — разъярилась она. — Вспомни, что видела в колодце на третий день никогда на восходе заката! А теперь держи это, пока я не нашла твоего ребёнка лично, — сумасшедшая протянула свёрток, — передай все подробности нашей встречи Томасу Гринбейлу, а то иначе мне лично придётся наведаться к нему…

… сумасшедшей она мне показалась потому, что глаза её метались вправо и влево. К тому же выглядела гадалка с какой-то степени сморщенной и грязной, носила шаль, за которой скрывала сухое тельце и чушь несла несусветную: некий третий день никогда придумала. Но, если бы я не купила свёрток, а дамочка приказала мне потратить несколько тумагустов на свёрток, дабы не привлекать внимание толпы, то ты бы наверняка меня не простил, — женщина в отставке усмехнулась.

Она развязала узел, сняла верёвку и протянула Гринбейлу три гладкие чистые свечи среднего размера. Редкий воск малинового цвета переливался в тёмной гостиной – огонёк лампады на столе затух ещё до возвращения Томаса, а камин излучал недостаточное количество огня, дёргающегося из-за сквозняка.

Томас искренне верил в волшебство, а сейчас ни в коем случае не сомневался в правдивости истории бабушки. Мальчик верил в волшебство и всё, что с ним связано, с детства. Когда Берт ещё не пропал, Аделия после работы постоянно приносила детишкам книги. Книги были разных мастей, атмосфер и сюжетов, однако их объединяло присутствие магии. Так же, как и добрые, отзывчивые, комические персонажи, готовые в отчаянные для некоторых героев моменты прийти на помощь, рискуя собственной жизнью. К несчастью, многие взрослые ненавидели однотомники и книжные серии о волшебстве, и авторам постоянно закрывали дороги в “серьёзную” литературу, иногда издатели отменяли контракты с писателями, гнали их взашей с позором, злыми криками и гнилыми помидорами в спину. Подумаешь, пишут для несмышлёных детишек – ведь надо работать во благо взрослых. Тогда маленькие Томас и Бертран не расстраивались и лично начинали придумывать продолжения. Любая вещь, попавшая в дом №3 на улице Терриякки и названная "волшебной" и “по-детски глупой” сразу отправлялась в комнату мальчишек на втором половинном этаже. Господа и дамы постоянно внушают окружающим, что нет никакой магии, не существует никаких чудес, но тогда на что они рассчитывают, когда про себя загадывают желание на День Рождения или весенний канун Поворота Круга? Разве это не глупость и не невольная надежда на появление чуда? Оно и есть, правда, незаметное. Бабушка ласково улыбнулась и промолвила:

— Как ты мог понять, это не обычные свечи, а магические. Возможно. Признаться, я не верю в волшебство, но ради тебя готова постараться. Гадалка сказала передать, что просто так свечи не помогут. Чтобы они сработали, необходимо провести особый ритуал. Стоит зажечь свечи и произнести следующие слова…

— В день иль ночь судьбы непростой

В глубинах пещеры иль метели с косой

Появится тот, может, герой,

Что к спасению вас скорей приведёт,

Накормит, напоит и песню споёт.

Честно говоря, поэтическая часть совсем не показалась мальчику настоящей, потому что в фантастическом романе Агли Тэйста “Чреда заклятий” сразу объяснялись все тайны и побочные эффекты волшебства.

— Спасибо большое! — поблагодарил бабушку Томас. — Ты же знаешь, как я люблю такие подарки! Каждый раз удивляюсь им.

— О, я польщена! — не удивилась Аделия. — А насчёт злой Миссис Одри Крунсберг я посоветуюсь с родителями ребят из твоего класса, это ж надо так – задержаться на целых два часа и пропустить пятичасовой чай! Всё, теперь поскорее доедай и отправляйся грызть гранит науки, не то, не дай Великий Влас, мне нажалуются на неприлежного кудрявого мальчонку тринадцати кругов.

Спустя некоторое время, не справившись и с вершиной печеньевой горы, но объевшись и опустошив гигантскую чашку чая, Томас вымыл её, ещё раз помыл руки, взял в них малиновые свечи, сграбастал портфель со стульчика для вещей и уже принялся подниматься по узкой лестнице с низким потолком, как мальчика окликнули.

— Томас, ты же понимаешь, что этот подарок на грядущий