— Храни меня боги от такого избранного, — прошептала в сердцах. — Не мужик, а проклятие.

Кивнув Руни, отправилась в огород. Грядки сами себя не сделают.

Раскатывая тесто, я всё поглядывала в окно. Вегарт ушел и до сих пор не вернулся. И радоваться бы, но отчего-то сделалось тревожно и неприятно. Ну чего я сорвалась и наговорила лишнего? Они ведь только вчера пришли и всего ночь переночевали. Ещё объесть не успели, а я уже оскалилась.

Не давал мне покоя этот грубый дракон. Цеплял за душу.

Я всё сильнее давила на скалку.

А если еще подумать, чего мне пеплом голову посыпать? Раз другим продукты доставить успели, значит, сюда их отправлять он не пожелал. Или даже не подумал, что будет в тягость простым людям.

Выдохнула и остановилась. Тесто уже буквально светилось. Раскатала я его знатно. Лапша будет прозрачной.

Одна беда с этим мужиком — и нет его в доме, а пакостит.

Отложив скалку, принялась нарезать тесто полосками. Скручивать и шинковать.

За спиной в печи в большом глиняном котелке уже томилось мясо. Косулятина хоть и не была жирной, но навар давала хороший. А мясо нежнее кабанины было.

Из своей комнаты выскочила Юниль и понеслась на улицу.

— Ботинки, — прокричала я ей вслед, но кто бы меня услышал. — И не ходи на передний двор, там Руни. Эх…

Всплеснула руками. Не дите, а сплошная головная боль. У этой ведьмы колючки в одном месте.

— Ма! — прогорланила она со двора. — А к нам ящерицы на телеге едут.

Я замерла и моргнула. Затем спешно вытерев руки об фартук, помчалась к этой егозе.

— Тебя кто научил драконов так называть? — прокричала ей с крыльца. — А ну, в баню рот с мылом мыть!

— Чего это? — она уперла руки в бока совсем как Амма. — Соседки так называли. А ещё эти, — она кивком указала на подъезжающих к нашей калитке воинов, — говори, что это дом, где бешеная живет. Они первые обзываться начали!

Я оторопела. Так неприятно стало. Разделывающий большие куски мяса Руни тоже положил нож и отошел от своего стола.

Прищурился, нехорошо так.

— Знаешь, доченька, — выдохнула, скрывая обиду, — если кто-то обзывается или делает что-то плохое — не нужно повторять за ним. Ты просто отойди подальше, чтобы не испачкаться чужой грязью.

Она надула губы, недовольно зыркнув на нас.

— А ещё мне покажи, кто такие слова нехорошие говорил, — из бани вышел Льюис. В руках он держал постиранную рубашку. — Я быстро язык подрежу этим разговорчивым и доходчиво объясню, чем приличная женщина-оборотница от бешеной отличается.

— Правда, отрежешь язык? — Юниль призадумалась.

— Правда, — Льюис зло усмехнулся и совсем перестал походить на юношу.

Опасный дракон, умный не по годам и, кажется, жестокий.

— Тогда не скажу, — выдала моя мелочь, — за маму мне, конечно, обидно, но я лучше в них яйцами тухлыми покидаюсь. Уже у соседа взяла десяток, мне хватит. А языками своими пусть они потом у нее прощение просят. Моя мама — самая лучшая. И я ее в обиду никому не дам!

Руни тихо рассмеялся.

— Страшная ты ведьма, — уважительно закивал Льюис. — Правильно, а потом по запаху определю, кто у меня такой шибко разговорчивый.

Встряхнув рубашку, он пристроил её рядом со штанами Вегарта.

— Отставь стирку, Льюис, — окликнула его, — сама перестираю. Руки в кровь сотрешь.

— Лучше я сотру свои, прекрасная Грета, чем вы натрёте ваши, — улыбнулся он. — Это провизию вам подвезли. Мы с Вегартом вчера так выдохлись после этого болота, что совсем забыли про нее. Сегодня он исправил оплошность. Но в следующий раз, если что-то не так — просто скажите нам и не держите в себе. Мы ведь мужчины, не всегда в хозяйственных делах смыслим.

Я кивнула ему и с некоторым удивлением уставилась на калитку. Телега остановилась. С нее ловко спрыгнул генерал и, ухватив ближайший мешок, закинул его себе на плечо. Зашел во двор и направился ко мне. За ним спешили ещё три воина.

— Показывай, женщина, где погреб, — как-то немного зло рыкнул Вегарт, поравнявшись со мной.

— Совесть замучила? — хитренько прошипела за его спиной Юниль. — А я слышала, как ваши воины маму обзывали. А ещё знаю, что это вы вчера на наш дом указали и всем сказали, что там бешеная живет. Я с утра на дороге подслушала ваших… ящериц.

— Юниль! — строго отдернула я её. — Не повторяй за другими гадости.

Да, я разозлилась ещё больше. Поджавши губы, взглянула на генерала и, ни слова ему не говоря, вернулась в дом.

Бешеная, выходит. Это он, наверное, вчера как с болот выбрался, так и прославил меня среди своих воинов. Нет, ну ясно, что зол был… Хотя, чего я ищу ему оправдание.

Взяв в руки нож, принялась дальше резать лапшу.

Нужно просто успокоиться. Что впервые меня бешеной кличут? Нет, конечно. Они уедут, и всё станет как прежде.

Хлопнула дверь. В коридоре показался генерал. Скинув с плеча мешок, он поставил его к стене и направился прямиком ко мне. Остановился за спиной.

Я напряглась. Между нами повисла тяжелая тишина.

Неприятная.

— Я не хотел обижать, — негромко произнес он так и не дождавшись, что я повернусь. — Сорвался. Я сказал твоей дочери, что прошу у нее прощение, Грета. И я прошу его у тебя. Никто из моих воинов больше не заденет тебя ни словом, ни делом.

— Мне всё равно, — выдохнула, продолжая кромсать тесто. — Нет дела ни до тебя, ни до твоих драконов. За продукты благодарю, погреб найдешь сам. Лишнего не возьму и за каждую горсть муки отчитаюсь…

Не договорила, он вдруг дернул меня за плечо и притянул к себе. Я и охнуть не успела, как оказалась прижата спиной к его мощной груди. Он обнял, уткнувшись носом в волосы. Сделал глубокий вдох.

— Было бы всё равно, Грета, не обижалась бы так на слова злого измученного дорогой дурака. Прости!

Я оторопела. Висок обожгло прикосновение его губ. Теплое дыхание мужчины разбивалось о кожу.

Моя волчица тихо заскулила.

— Перестань, — я дернулась, испугавшись этих объятий. — Никогда не смей ко мне прикасаться!

Бросив нож, вырвалась из его рук и поспешила к себе в комнату. Задернула занавеску на двери и села на кровать. Щёки пылали, сердце бешено билось, грозясь вырваться из груди.

Меня ещё ни разу не касался чужой мужчина. А тем более так. Пальцы сами потянулись к виску.

Вокруг витал запах свежескошенной травы.

Да, для окружающих я вдова с ребенком, но… Закрыв лицо ладонями, попыталась успокоиться.