у них это получилось. Как бы Гурзурай ни пытался глядеть на них, шары алого пламени продолжали устремляться в него. Они швыряли свою магию навскидку. Однако чаще всего попадали. Господин стихийных катастроф и природных катаклизмов долго терпел это, надеясь на то, что они поднимут на него свои глаза. Но через какое-то время ему надоело, и он во второй раз хлопнул в ладоши, чтобы совершить другие изменения в этом измерении. Нет, обстановка не поменялась, как после хлопка. В этот момент пробудились все стихии, и начался целый каскад катаклизмов. Гурзурай оправдал своё звание. Сперва началось землетрясение, которое с каждым мигом стало возрастать. Задул ветер, постоянно ускоряясь и становясь непредсказуемым. Начала образовываться духота, которая усиливалась. Для саткаров она не представляла никакой угрозы. Да и для их хозяев тоже. Но каждый понимал, что это не конец. Издали раздался плеск воды, который стремительно превращался в шум водной стихии. Олия промчалась над сопнарами и велела им либо вспоминать свои стихийные корни, либо спасаться, с помощью пентаграмм перемещаясь в другие части этого мира или вовсе в другие миры, а потом, как Гурзурай будет побеждён и эфир свободен, они смогут вернуться. И, к удивлению трёх талами, сопнары выбрали первый вариант. Ведь кто-то был онтоханином своей стихии, а кто-то даже начал путь четырёх стихий. Каждый из них отозвал своих саткаров, чтобы полностью сосредоточиться на своей прежней сущности. И таким образом, на глазах Йимира, можно сказать, возрождались сенонцы, истинные сенонцы, а не даруры, адепты пятой стихии. Из зерабадоров извлекались сгустки эфиров различных цветов, сплеталась обычная стихийная магия, робко, но уверенно чары четырёх элементов начинали образовываться в этом мире.
Бедствие нагнетало постепенно, как и постепенно к нему привыкали сенонцы. Теперь, когда алое пламя вновь не обжигает сущность врага, он мог обратить внимание на Йимира, Олию и Симентория, которые продолжали летать над ним в поисках возможности создать материализованный эфир. Надо признать, всё это происходило уже на пределе возможного. Какой бы другой чародей давно бы уже перестал понимать, что тут происходит. Да и сами талами уже даже перестали делать предположения, а сосредоточились на результатах. Они экспериментировали и смотрели, к чему это всё приводит, а уж с результатами потом проводили дальнейшие манипуляции: послать их в бой или продолжать искать выход, отталкиваясь от этого. Но победы всё не было. Моя Кхилиамин начала кружить над сопнарами, которые пытались противостоять стихиям. Кто-то уже пожалел о том, что ввязался в эту авантюру, а кто-то, наоборот, чувствовал приближающуюся победу. Я с помощью её глаз смотрел за тем, как они справляются со своими старыми способностями, а заодно обучал её смотреть на других и видеть движение духа и магии в их телах. Пока что она была лишь наполовину разумным существом. А потому я всё равно направлял её и обучал.
Через какое-то время Гурзурай снова хлопнул в ладоши, и Элунея опять поменяла свой облик. Тьма сгустилась ещё больше, но жара налетела с новой силой. Ветра уже были не просто порывистыми, но буквально сбивающими с ног. А вода, которая разлилась на всю округу и глубиной была по щиколотку, делала землю сырой и скользкой. Волны подземных толчков нагнетали всё снова и снова. Пустошь стала совсем унылой. И те, кто уже буквально отсчитывал время до наступления полнейшей победы, начали сомневаться в том, что у них всё получится. Кхилиамин, побуждаемая моей волей, подлетала к некоторым и помогала подниматься. Талами никак не могли найти способ победить врага.
Снова Гурзурай хлопнул в ладоши, и все стихии стали ещё сильнее. Ветер резал плоть, вода накатывала волнами и вздымалась стенами. Из-за жарищи округа над водой была просто невыносима. Те, в ком не было закта, почти что теряли сознание. Земля трепетала настолько сильно, что даже начали образовываться проломы, в которые стала утекать вода. Пока что не было никаких потерь. Но, если всё так продолжится, кто-то может погибнуть. Катиара призвала Курула и взобралась ему на спину. Этого громилу никто и ничто не способно было сдвинуть. Она взывала к Йимиру, чтобы тот уже придумал хоть что-нибудь. Кольер слышал и всеми силами старался делать всё, на что был уже даже неспособен. Если до этого они хоть видели результаты и могли с ними что-то сделать, то теперь даже не понимали, а вообще был ли какой-то результат. В голове образовался такой сумбур, что мысли путались. Но он делал.
И вот, у нас начались первые потери. Вода вздыбилась и накрыла собой несколько сенонцев. Кому-то повезло, кто-то оказался октаром, а кого-то смыло прямиком в одну из расщелин. И это было только началом. Элунея трещала по швам. Землетрясение с каждым разом делало всё новые и новые провалы. Водная стихия просто так носилась над сенонцами. Кто-то уже потерял сознание от жары и захлебнулся в бушующем море. А талами всё никак не могли найти выход. И тут Кхилиамин принимает решение. Видя, как всё рушится, она устремляется вниз, в один из этих проломов. Её плоть разбивается о множество скал, торчащих в этих провалах, зора возвращается ко мне, а нематериализация зенте, которая наполняла её тело, расстилается там, внутри, гася любое проявление силы Гурзурая. Подземная стихия тут же останавливает своё движение. Да, она пожелала воспользоваться обретаемой свободой воли, чтобы свершить этот милосердный поступок. Мог ли я воспротивиться этому? Вполне. Но тогда зачем я создавал её? Однако эта жертва лишь отсрочила гибель сенонцев, ведь другие три стихии продолжали ещё бушевать.
Йимир, совсем потеряв голову от отчаянья, решает искать совета у Катиары. Но та, пребывая в потрясении, которое уже граничило с истерией, отвечала:
- А мне откуда знать? Я, кроме сопна, ничего не умею.
После этого он метнулся ко мне и в ответ услышал последние две строчки его пророчества:
- Но поверг его мечом и новым богом стал.
- Что? Какой меч? Ты о чём вообще? Лучше скажи, где мне отыскать такую стихию, чтобы уничтожить его раз и навсегда.
- Превратись в саткара, призови меч бога войны и срази чудовище.
Кольер какое-то время с ошарашенным видом смотрел на меня. Сумбур в голове мешал ему не то, чтобы мыслить здраво, но вообще связывать собственные воспоминания. А потому он сейчас прокручивал всё, что происходило раньше. Вторжение багряного воинства, насмешливые речи бога войны, битва с Дракалесом, потом вновь речи, а после этого Йимир вспоминает, как, обращаясь в саткара, вынимает из земли Орха и дивится его могуществу.
- Точно! –
