Но бабуля не договорила. Мелисса выхватила зонт из моих рук и с поклоном передала Агрифизии.

– …ах, вот как! Ну, ладно… Дети, дети! – пробормотала моя невероятная бабуля, распахнула зонт над головой и стала таять.

– Бабушка! – закричал я, – а как же Якив? И этот, Ёксама? С ними-то как?

– А что с ними? Проспятся и займутся каждый своими делами.

– А откуда у тебя такой зонт? – спросил я тающую бабушку.

– Много будешь знать, в ушах пауки заведутся, – язвительно ответствовала Агрифизия. – Да, если он, то есть зонтик, тебе всё-таки понадобится… Для серьезного дела. То ты его найдёшь. Но только для серьезного, а не для всякой ерунды, – Агрифизия махнула прозрачным зонтом в сторону арены и окончательно исчезла.

– Я что-то пропустил? – сказал Бивус, усаживаясь на песок.

Я только молча покачал головой.

Мелисса подошла к двум телам, лежащим у выхода на манеж.

– Они спят, – сообщила она. – Просто спят.

Я присмотрелся к телам – одно из них, без всяких сомнений, целиком и полностью принадлежало моему старому знакомому – картёжнику, пьянице, богачу и любителю чудес Якиву Нальчичу. Другое, стало быть, имело отношение к главе древенских циркачей Ёксаме Чудовёрту. Оба довольно громко, и я бы сказал, художественно, храпели.

– А Феёри была? – снова подал голос Бивус, всё также сидя на песке. – Неужели я пропустил Феёри?! Какая жалость!

Со всех сторон слышались охи, стоны и тихая ругань. Но никто на нас больше не пытался напасть.

Мы решили не злоупотреблять гостеприимством древенских циркачей и убраться из этого чудесного места как можно быстрее.

Мы с Зювом подняли Якива и повели к выходу.

В парке было свежо и сыро, с листьев падали капли. Гроза прошла. Занималась ещё очень робкая, но неотвратимая, как наказание сказочного злодея, ранняя летняя заря.

«А ведь у нас в Невербухе сейчас самый сезон млечных ночей! Так вот живёшь-живёшь и не замечаешь» – неожиданно подумал я.

____________________

Что вам ещё сказать в завершение этой истории. Якив и Ёксама вышли из передряги совершенно целёхонькими, это если говорить о материальной, физической стороне дела. Не так благополучно обстояло дело с нематериальной стороной.

С магическими силами Ёксамы случилась незадача – он их почти полностью утратил. Да и получил он их в своё время не очень честно – приютил в себе древнего лесного демона. Того самого Пьюзиса, которого втянуло в зонтик Агрифизии. Долгое время демон спал, никак себя не выдавая. Когда же два разных чародейства – Ёксамы и ведьмы Гердулии – столкнулись друг с другом, то демон очнулся. И решил активно вмешаться в происходящее.

Когда Ёксама проснулся утром в понедельник, после заключительного представления и попойки с Якивом Нальчичем, то понял – у него получилось! Он был в теле Нальчича и знал всё, что знал тот. А его собственное прежнее тело находилось в бессознательном состоянии – что Ёксаму вполне устраивало. В кармане своей жертвы он нашёл записку от Бивуса и отправился на встречу – проверить, как служит ему новое тело. Сначала всё шло хорошо, но буквально через полчаса украденная память стала его покидать.

Якив в это же время проснулся в гримёрке, но даже не понял с тяжелейшего похмелья, что произошло. Он вспомнил про встречу с Бивусом, сообразил, что опоздал, и написал моему другу письмо с извинениями. Передал письмо со слугой своему секретарю.

Когда вернулся Ёксама в его теле – то это стало самым жутким моментом в жизни Якива.

Потом они снова стали меняться телами, но на середине процесса дело застопорилось. В таком виде они и посетили Бивуса и Гердулию.

Гердулия ошиблась на счёт будущего этой парочки. Она ничего не знала о Пьюзисе. А тот, проснувшись, быстренько слепил из ставших податливыми, словно глина, тел Ёксамы и Якива того дурацкого трёхголового красавца, которого мы лицезрели в цирке. Если честно, никакой фантазии у этих древенских демонов!

Это мне, кстати, потом Гердулия поведала. Она, как узнала, что я родственник медам Агрифизии, прониклась ко мне большим уважением. И много ворожила, чтобы удовлетворить моё, да, думаю, и своё любопытство.

На другой день после нашего визита в цирк, Ёксама со своими артистами, с которыми я и мои друзья имели сомнительное счастье близко познакомиться, убрались из Невербуха.

После той весёленькой ночи у них оказалось не так уж и много потерь – две простреленные ноги, пронзённое кинжалом Мелиссы плечо шталмейстера, несколько сломанных костей, ну и по мелочи – порезы, ушибы. Погибла только рысь Снежинка, застреленная Бивусом. Вот её жалко, хоть она и тяпнула моего друга за руку.

Все быстро забыли о цирке Ёксамы Чудовёрта. Кроме Якива Нальчича. Он забросил своё увлечение чудесами, почти прекратил пить и с головой ушёл в бухгалтерские книги папаши. Не знаю, надолго ли!

Долг Бивусу он отдал. Да ещё каждому из нашей четвёрки выплатил по тысяче фрустов – вознаграждение за спасённые жизнь и душу. Я думаю, невелика цена.

Десятка, проигранная мне, почему-то начисто вылетела из памяти Бивуса. Вероятно, сказались потрясения той ночи. Уж не знаю, как ему вернуть память – может, стоить вызвать маму Мелиссы?

Часть 2. Пляски мертвецов. Глава 10. Неожиданная встреча

Как иногда бывает чудесно – встать рано утром, сделать гимнастические упражнения, одеться по самой последней моде и выйти в роскошное августовское утро. Солнце только вылезло из-за крыш и висит ещё низко в небе, окрашенном легкомысленным голубеньким колером. Жары пока нет, а есть весёлый птичий гомон, густая зелень листвы и лёгкий бодрящий ветерок.

И в такой час особенно приятно прогуляться по бульвару Левых ног. Идти, вдыхать свежий воздух, полный благоухания цветов. Смотреть на воробьёв, купающихся в лужицах тёплой воды, улыбаться незнакомым медамам, показывая безукоризненно белые зубы на загорелом лице. Зубы на лице! Ха-ха! Подумать только! Ох, этот идиотский оборот сразу перенёс меня в цирк, что в парке Последней надежды. В ту грозовую и роковую ночь.

И клоун с занесённым надо мной кривым кинжалом снова возник перед внутренним взором. Уж не знаю, почему мой внутренний взор выбрал именно его. Зубастым был вовсе не клоун, а крокодиловомордый демон. Но привиделся размалёванный уродец.

Я даже остановился, зажмурился и потряс головой. Осторожно открыл глаза. Снова роскошное августовское утро на не менее роскошном бульваре