У нее такие испуганные глаза, что мне становится смешно. Я про нее, если честно, совсем забыла. У Ани, конечно, тоже есть ключи от дома.

— Доброе утро, — здороваюсь и делаю паузу в ожидании объяснений с ее стороны.

Жени здесь нет, а его няня — есть.

— Я. Машина стоит у подъезда, я проходила мимо и решила, что Илья дома. — Она бросает взгляд на пакет, который сжимает в руке.

— Ты еду принесла? Спасибо большое, положи в холодильник, если не сложно. Я потом посмотрю. Аня, прости, чай не предлагаю. Мне надо быстро высушить волосы и рвануть в больницу, сама понимаешь, какое время сейчас.

— Ты разве. Ты же улетала! — всплескивает она руками.

— Да, пришлось вернуться, — киваю я. — Надо Илью поддержать. Мне не до развлечений было, когда тут такое.

Мы смотрим друг другу в глаза. Наверное, здесь даже слова не нужны. Все и так понятно. Аня грустнеет, поджимает губы и кивает.

— Да, надо поддержать обязательно. Я лучше пойду, мне еще с Женей погулять сегодня нужно.

Смотрю на нее и киваю. Мне ее немного жаль. Я не могу знать, есть ли у нее чувства к Илье, и если да, то насколько сильные? Возможно, они только дружеские, или же она на что-то надеется в глубине души. Трудно не надеяться, когда видишься с таким мужчиной, как Илья, каждый день. Когда постоянно торчишь у него дома, заботишься о его ребенке, да и сам он относится по-доброму и с большой благодарностью.

Но если бы он хотел быть с ней, у них бы уже давно все закрутилось. Хочет он со мной. Всегда. Только со мной.

Аня быстро одевается и уходит, забрав пакет. На прощание она просит:

— Не говори Илье, что я приходила.

— Почему? Ты очень добра, я думаю, он оценит.

— Не надо. Я просто подумала… Неважно, забудь.

За ней закрывается дверь. Я молчу еще несколько мгновений, потом пожимаю плечами и иду собираться. У меня есть дела поважнее, чем размышлять о подруге детства своего мужчины.

Выгорание — это страшно, и медики, увы, ему подвержены нередко. Из-за стрессов, истощения, накопленной усталости может пропасть мотивация. А что потом? Лучше даже не думать.

Вчера показалось, что я увидела в глазах Ильи симптомы именно этой опасной болезни. Мы не роботы, а всего лишь живые люди, и даже Илья — живой, хоть и забывает об этом периодически. Ему нужны поддержка и любовь. Даже такому уверенному в себе профессионалу иной раз очень нужны теплые слова. Он не признается, но я-то знаю. Я все про него знаю.

Без пяти семь я уже в больнице. Дальше меня захлестывает круговорот дел и разговоров. Столько всего нужно сделать! Включаюсь в работу тут же, будто и не уезжала. Не чувствую ни усталости, ни тревоги. Первые две операции пролетают и вовсе на одном дыхании!

Перед обеденным перерывом решаю заглянуть к Илье в кабинет. Стучусь, затем толкаю дверь. Он сидит за столом и вертит в руках упаковку с обезболивающими. Увидев меня, быстро убирает пачку в стол. Но этикетку я узнала.

Глава 37

Любое напоминание о травме его рук рискует отправить меня в прошлое. Где мне всего двадцать и я ни в чем не виновата! Это все отец, это его охранник. Я ничего плохого не сделала, я не знала! За такой правдой можно прятаться сколько угодно времени, но реальность от этого не изменится.

— Болят? — спрашиваю.

— Да, вот купил новую пачку, нагрузка в эти дни бешеная. Думаю, немного помощи мне не помешает.

Я знаю, что его график битком. Он не может просто выключить телефон и уехать домой.

— Ты хотела пообедать вместе? — продолжает Илья. — Я не против, давай вырвемся на час куда-нибудь. Переодевайся и спускайся на парковку, — говорит спокойно, но довольно жестко. Командует.

Я хмурюсь и поворачиваюсь к двери, чтобы… закрыть ее на ключ.

— Давай я лучше тебе помогу, — улыбаюсь и подхожу ближе. — Конспиратор из тебя не очень. Ты слишком для этого честный.

— Хочешь вступить в сговор? — Илья откидывается на спинку кресла и усмехается.

— Да, кто-то тебя должен был научить курить, врать и всему прочему.

Подплываю к своему заву, наклоняюсь, упираюсь ладонями в его ноги и тянусь к губам. В этот момент он хватает меня, усаживает к себе на колени и целует. Головокружительно долго и сладко!

— Вау! — выдыхаю я, учащенно дыша.

— Тебе понравилось трахаться в моем кабинете? — Илья приподнимает брови. — Ты всегда можешь просто попросить меня отыметь тебя на этом столе. — Ведет пальцем по гладкой поверхности. И мое сердечко торопится.

— М-м-м, — тяну я. — Скорее, мне нравится трахаться, — улыбаюсь шире, — с тобой.

— Ну еще бы.

Мы, конечно, просто шутим. Сейчас не до постельных игр: очень много работы. Я поднимаюсь на ноги и говорю уже серьезно:

— Давай шприц, ампулу. Помогу.

Илья кивает на верхний ящичек шкафа, в котором я обнаруживаю все необходимое, чтобы сделать ему укол. Он тоже встает и приспускает штаны. Быстро распаковываю шприц, набираю лекарство, протираю спиртовой салфеткой кожу.

— Расслабься, — говорю строго.

— Это я так расслабился, — хвастается он упругостью своих ягодиц.

— Ну-ну, — посмеиваюсь я. Щипаю его, после чего протыкаю кожу иглой.

— Ай! — вздрагивает Илья и возмущается: — Больно. Эм, ты точно медсестра?

— Ну, разумеется, нет! Я купила диплом на папины денежки, — доверительно сообщаю и издаю дьявольский гортанный смешок.

Илья тоже смеется. На самом деле парадокс в том, что это обезболивающее и правда невыносимо болючее. Я не пробовала, но читала о нем.